До определённого момента я таскал из своего сна всякую мелочь: чудных двухголовых рыбок для аквариума, оконную занавеску из моросящего дождика, умные тапочки, которые всегда находили меня сами, варенье из синих шишечек с терпким ароматом забытого счастья.
К сожалению, не так много можно было позаимствовать в пустующем огромном доме с остроконечными башенками, где ветер гонял по полу мятую бумагу, а по углам громоздились кучи хлама. Может и было что-то более интересное на втором этаже снящегося мне особняка, но в своих сновидениях у меня не разу не получалось туда подняться.
В тот месяц моя компания очень удачно продала старый замковый комплекс, расположенный на высокогорном плато Южного хребта, одному эпатажному чиновнику областного разлива. Зачем заворовавшийся сенатор решил вложить деньги в помпезную недвижимость - было непонятно. Только, по приблизительной оценке, новоявленный владелец должен был вбухать в ремонт в пять раз больше тех денег, чем те, которые он потратил на приобретение. Однако сам чиновник от покупки был в восторге, и даже устроил банкет на лужайке перед замком, дабы обмыть «удачную» сделку. Я был в числе приглашённых.
Публика собралась разношёрстная: из столицы, кроме меня, были две дамы-банкирши, предпенсионного возраста и мне незнакомые. Остальную массу приглашённых составляло региональное руководство области: их супруги, дети, друзья и прочие граждане, кого в прессе принято называть приближёнными лицами.
Сценарий банкета новизной не отличался. Официанты предлагали гостям шампанское. Оркестр наигрывал приятную музыку. Нарядные дети шумно носились за рыжим клоуном.
Внезапно со всех сторон послышались испуганные возгласы.
- Смотрите! Смотрите! Что она делает?! Она же сейчас упадёт и разобьётся!
Гости стояли, задрав головы, и смотрели на крышу замка.
В одном из окон готической башни с острым шпилем виднелась стройная женская фигура в светлом плаще. Всё случилось мгновенно. Нелепо взмахнув руками, будто пытаясь схватится за воздух, самоубийца пошатнулась и рухнула вниз.
Когда приехавшие санитары проносили мимо меня носилки с телом погибшей, молния на чёрном мешке разошлась, и я увидел красивое, бледное лицо, совсем ещё юной девушки
- Я поживу у тебя? - спросила покойница.
Холодный пот ручьём потёк по спине, а рубашка под дорогим пиджаком тут же прилипла к моему телу. Я зажмурился и непроизвольно кивнул, а когда снова открыл глаза, то увидел, что специальная машина, прибывшая за телом неизвестной, выезжает с площадки, прилегающей к замку.
С тех пор она снилась мне постоянно.
Нина Нави, именно так она представилась мне в первую же ночь, поселившись в заброшенном доме посреди сада с диковинными растениями. Она была такой худенькой и лёгкой, словно полупрозрачной. Тонкие паутинки серебряных волос казались стеклянными, когда на мгновенье застывали, поднявшись, будто семена одуванчика, вокруг её головы. Черты лица совсем юные, тонкие, такие нежные и беззащитные, что со временем я просто уверовал в её ангельское происхождение. На протяжении каждого сна Нина Нави наводила порядок в доме. Сосредоточено разбирая груды бесполезного хлама, она с интересом рассматривала каждую попавшуюся под руку вещь. Иногда, словно ребёнок, радовалась какой-нибудь находке, аккуратно откладывая её в сторону. А позже, с извиняющейся улыбкой на лице, зачем-то переносила понравившееся на второй этаж.
- Брось! Оставь это бесполезное занятие! - время от времени я пытался отговорить девушку от никому не нужных хлопот. - Понимаешь, это мой сон! И от твоей регулярной уборки мои видения вряд ли изменятся. Если для меня этот странный дом всегда полон мусора и заброшен, то так оно и останется! Это символ моего подсознания, не более того. Если бы ты знала, сколько литературы я перечитал на эту тему. Многие сомнологи утверждают, что это является олицетворением моей внутренней опустошённости, моих скрытых комплексов относительно окружающей меня действительности, воспринимаемой мной как заросший сад с несуществующими цветами и деревьями.
- Врут твои сомнологи! И ты прекрати врать сам себе, - улыбалась она, - Экспедитор говорил, что цветущий куст отлично прижился у тебя на даче, а двухголовые рыбки плещутся в твоём аквариуме. Теперь и я жду своего часа... Неужели я нравлюсь тебе меньше этой ерунды?
Последняя фраза, произнесённая в той или иной интерпретации, каждый раз являлась сигналом к пробуждению, после которого во мне зарождалось и крепло чувство сомнительного обязательства перед хрупкой Ниной Нави, воплощающей в себе все мои фантазии относительно женской внешности.