Тренировочные нагрузки! Они в современном хоккее велики, и физиологи предупреждают, что подход к нагрузкам должен быть индивидуальным. Психологи же предостерегают: не только объем, но и характер тренировок должен быть индивидуализирован. Этот список представителей наук, которые в состоянии принести пользу хоккею, можно продолжить.
Много лет главным в работе тренера была интуиция – наука жила сама по себе. Тренеры пользовались методом проб и ошибок, в определении нагрузок например. Но если этот метод приемлем в физике, то там, где речь идет о людях, необходимо не семь, а семьсот раз отмерить, прежде чем один раз отрезать.
Приведу курьезный факт. Мы в рижском «Динамо» в начале 70-х годов начали использовать для работы видеомагнитофон. Казалось бы, что тут может быть вредного? Но если сначала игроки воспринимали просмотр видеозаписей как забаву, то вскоре видеомагнитофон стал их злейшим врагом – тут уже не отговоришься, не скажешь: «Я ни при чем». Пришлось убеждать: это – попытка найти типичные ошибки и ничего более. Кстати, и я вынужден был тщательнее следить за собственными высказываниями и оценками во время игры, ведь на просмотре могло оказаться, что характеристика того или иного эпизода была неверной.
Однако от одной вещи мне хотелось бы предостеречь: слепо верить даже в науку нельзя. Чтобы сотрудничать с учеными, тренер должен хотя бы в общих чертах представлять их труд, их поиск. Вот почему я, например, чувствуя нехватку специального образования, сижу над книгами – учусь даже в кардиограммах разбираться. И сейчас, разумеется, поверхностно, но разбираюсь.
За годы, когда рижское «Динамо» выступало в низших лигах, я видел много тренеров. Все они работали в поте лица своего. Работали с интересными игроками, помню, я многим даже завидовал. Но и их ученики растворились в общей массе, и команды застыли в своем развитии. Почему? Видимо, потому, что застыли сами тренеры. Совершенствуют, как известно, свое умение врачи. Учатся учителя. Должны учиться, несомненно, и тренеры.
Но вернемся к исходной точке: как узнать, есть ли тренерское призвание у человека? С выпускниками инфизкульта все ясно: они слишком молоды, чтобы ответить на этот вопрос, слишком молоды, чтобы работать со взрослыми, 25-30-летними людьми.
Вот почему искать будущих тренеров следует, по-моему, среди спортсменов, уже подумывающих о том, чтобы оставить хоккей.
Я представляю себе такую идеальную картину. Игрок (имярек) – человек с характером. Имеет задатки педагога. И тренер начинает исподволь поручать ему проведение занятия, разбор игры и так далее. Причем делает хоккеист это самостоятельно, как студент в школе на практике. Если этот эксперимент идет удачно в течение одного-двух лет, тренер рекомендует хоккеиста в вуз. После вуза – стажировка. И опять – не месяц-другой, а годы. Лишь после этого бывший игрок получает звание «тренер».
Один только в этой схеме изъян. Но изъян серьезный. Новых тренеров нам нужны десятки. Следовательно, десятки нынешних наставников должны отбирать претендентов, обучать их. А есть ли у тренеров класса «А» время для этого? С убежденностью говорю: нет.
Но какие бы планы, схемы, варианты подготовки тренеров ни возникали, самым важным и принципиальным остается неизменно одно – желание начинающего тренера учиться. Учиться постоянно. Осваивать и теорию, и практику. Анализировать, творчески перерабатывать то новое, что увидел сегодня или вчера.
Учусь постоянно. Читаю, кажется, все, что связано с хоккеем. И специальную литературу, и репортажи журналистов: порой репортеры подмечают интереснейшие вещи, наталкивают на неожиданные размышления. В дни чемпионата мира бываю не только на играх своей команды. Если я в Москве, не пропускаю ни одного матча. С таким же вниманием наблюдаю за встречами клубов первой и второй лиг, если вдруг оказываюсь в городе, где проходят их матчи.
Привык к этому давно, еще работая в Риге, когда «Динамо» выступало в низшей лиге. Приобрел любительскую камеру «Кварц» и летал с ней на матчи соперников рижан.
Охота пуще неволи…
Вспоминаю такую историю.
Киевляне, выступавшие тогда в первой лиге, изумили серией побед. Выиграли они 10–12 матчей подряд и заинтриговали нас невероятно. Перед приездом в Ригу играли они в Минске, и я решил посмотреть их игру, выяснить для себя природу «чуда».
Утром поехал в аэропорт, но оказалось, что Минск из-за непогоды закрыт. Полетел в Вильнюс, схватил такси, примчался на вокзал, но поезд только что ушел. Следующий меня не устраивал, матч назначен на 5 часов, и я не успевал к игре.
Уговариваю таксиста отвезти меня из Вильнюса в Минск. Тот отказывается. Далеко. Плохая дорога. За границы республики выезжать не может. Наконец, за двойную цену (оплачиваю и дорогу назад) везет меня на последнюю станцию на территории Литвы – может быть, догоню поезд. Опоздал. Но водитель довез меня до первого города на территории Белоруссии, и оттуда – снова на такси и снова за двойную цену – помчался я в Минск. К матчу успел.
Разобрался, что к чему. В нелегкой борьбе рижане сумели спустя три дня обыграть своих соперников.
Руководство клуба удивлялось. Зачем такие поездки, наша команда и так впереди. И отрыв от всех остальных претендентов на победу солидный. Еще более удивительным казалось то, что в такие поездки я отправлялся за собственный счет.
Становление тренера – процесс сложный, длительный, он связан порой с болезненным пересмотром сложившихся принципов, с отказом от того, что недавно казалось единственно верным и разумным. И задачи, которые решает тренер в одной команде., порой совсем непохожи на те, которые встают перед ним в другой.
Сужу об этом не понаслышке.
Переход из рижского «Динамо» в ЦСКА потребовал от меня новых, иных по своему характеру усилий.
Перед первой встречей
Готовясь работать с командой ЦСКА и сборной, размышляя о закономерностях игры, о процессах, происходящих в сегодняшнем хоккее, я намечал какие-то практические меры, которые позволили бы мне вместе с командой решать те задачи, которые выдвигает перед нами время. Был у меня уже немалый опыт работы, на который я и собирался опираться.
Пишу об опыте потому, что конкретных, расписанных по дням и часам планов занятий у меня быть, конечно же, еще не могло: судить со стороны о команде – и о ЦСКА, и о сборной – рискованно. Да и не серьезно.
Мне предстояло познакомиться с хоккеистами ЦСКА ближе.
Знал, уверен был, что работать будет непросто. В команде большие мастера. Сложившиеся мастера, за плечами которых огромный авторитет ЦСКА. Мне предстоит убеждать их отказываться от чего-то привычного, привыкать к чему-то новому. Многие уже, скажем, не юноши. Значит, нужны специальные усилия, чтобы продлить их спортивный век.
Но одновременно не мог не считаться и с тем, что наступает смена поколений, которая, как известно, приходит в каждую команду почему-то в самый неподходящий момент, хотя это естественное, закономерное явление, хотя ни один тренер никогда не забывает о том, что его команда, его игроки не вечны.
Хорошо, что в команду порой вливается одновременно сразу большая группа одаренных молодых хоккеистов одного примерно возраста. Хорошо, что они долго, несколько сезонов играют вместе. Но плохо, когда эти мастера и сходят одновременно. Тем более это тяжело для команды, когда речь идет о больших спортсменах, о выдающихся игроках, на которых держалась команда, на которых привык опираться коллектив.
Далее. Я знал, что в ЦСКА традиционно серьезное отношение к физической подготовке мастеров, что атлетизм издавна ставился здесь – и об этом подробно рассказывал в своих книгах Анатолий Владимирович Тарасов – во главу угла. Теперь же мне предстояло познакомиться с работой армейцев ближе. Мне казалось, что в этой работе есть и определенные минусы. Знал, в частности, что до самых последних лет весьма несущественную роль играла беговая программа, та основа, на которой, по моим представлениям, строится весь фундамент разносторонней подготовки хоккеиста.