Хай пытается что-то сказать, а я стараюсь не смеяться.
— Проведёшь мне экскурсию? — предлагаю я.
— Ах, — произносит он так же красноречиво, как и всегда, и смотрит на дверь, из которой
вышла Джо.
— И таааак, — начинаю я хриплым голосом, — если вас, ребята, так мало, почему бы вам не
начать, ну, не знаю… пополнять свои ряды? — Я с намёком поднимаю брови.
Это выводит Хая из его ошеломлённого, заторможенного состояния, и он начинает смеяться.
49
— Нет, к сожалению, всё происходит не совсем так. Нам не позволено бороться с дьяволом
посредством намеренного, систематического греха.
— Но при этом вы можете красть и лгать?
Он размышляет над ответом около минуты.
— Думаю, всё дело в том, как и кому это наносит вред, и какова цена. Одно дело —
рассказать крошечную выдумку ради спасения Маяка, и другое — произвести на свет кучу невинных
детей, у которых не будет даже семьи, только чтобы создать большее количество солдат. О, конечно,
внебрачные дети здесь тоже есть. Мы же люди, в конце концов. Но…
Я подмигиваю ему, и он краснеет.
— Знаю, знаю, всё дело в намерении, — говорю я.
— Ты начинаешь понимать. В тебе точно должен быть Маяк.
Что-то я в этом сомневаюсь. Зато эта фраза прекрасно помогает мне перевести тему.
— А как вы собираетесь проверить, являюсь я Маяком или нет?
Хай смотрит на меня, и взгляд у него точно такой же, как у Джо. То ли поцелуй сделал его
таким подозрительным, то ли ссора с Джо рассердила его достаточно, чтобы он стал во мне
сомневаться.
Я спрашиваю с дрожью в голосе:
— Это больно?
Он улыбается и качает головой.
— Нет, на самом деле, мы ничего не будем с тобой делать. Просто существует артефакт,
который мы называем картой Маяков. — Его грудь слегка выпячивается. — В нашем подразделении
самая мощная в мире карта Маяков. И хотя регионов много, нам удаётся контролировать их по всему
миру.
Мне это ничего не разъясняет, но Хай, кажется, этим гордится, поэтому я позволяю ему
продолжить.
— На этой карте ты загоришься, как лапочка.
Вряд ли.
— Где сейчас карта?
Где-то в легкодоступном и удобном месте? К примеру, рядом с мусоросжигателем?
— У нас её позаимствовала другая община.
О, так её здесь нет? Еще лучше!
— Из-за того, что Северная Америка слишком поздно стала полем для битвы демонов и
тамплиеров, у нас не много артефактов, возникших на этой территории. На нашей карте Маяков
изображён весь мир, и она является единственной на всю Северную Америку. Мы одалживаем её
остальным общинам, когда они теряют своих маяков или пытаются точно определить
местоположение одного из них. Мы не сможем тебя проверить, пока они не вернут нам карту, но они
никогда не задерживают её надолго.
Ой.
— Обычно на сколько?
Он пожимает плечами, и на его лице опять появляется взгляд как у Джо. Я меняю тему:
— Почему для хранения карты выбрали вашу общину? — Я слишком поздно понимаю, что
вопрос мог прозвучать оскорбительно, но Хай не выглядит обиженным. Вместо этого он
самодовольно улыбается.
— Северное подразделение карту потеряло. — Он посылает мне косой взгляд. — Их община
появилась первой в Северной Америке, тогда штаб-квартира демонов была в Нью-Йорке, и они
привыкли быть главнее нас. — Хай фыркает. — Они и до сих пор считают себя главными. Так или
иначе, на рубеже веков они потеряли карту Маяков, и она попала в руки демонов. — Его
самодовольная улыбка исчезает. — В результате чего мы потеряли почти целое поколение маяков.
Без них… произошло две мировые войны, Холокост, Нанкинская Резня, Холодная война, Испанка…
— перечисляет он, качая головой. — Это был самый кровавый период в мировой истории. Его
называют Гемоклизм — кровавый потоп. Так вот, основатель нашей общины выкрал карту Маяков у
демонов. Это очень важно, ведь он, по сути, спас мир, — хвастает Хай. — После этого он попросил
50
взять на себя ответственность за карту и основать независимую общину. И ему разрешили. — Он
улыбается и разводит руками. — Вот мы и здесь.
— Интересно, — говорю я. И это действительно так, даже если мне ничем не поможет. —
Скажи, а каково это — быть тамплиером?
— Замечательно.
— И что тебе нравится больше всего?
— Убивать плохих парней.
Прекрасный ответ. Я вижу его шаловливую улыбку, его глаза, блестящие между упавшими на
лицо волосами, и чувствую, как что-то шевелится там, где, как мне когда-то казалось, могло бы быть