Дилан схватил упаковку песочных палочек в шоколаде, снял обертку и с наслаждением принялся за лакомство.
— Мне удалось в школе обменять их на полдник. Только обертку спрячь, не нужно, чтобы ее увидели.
— Не беспокойся. А что означают буквы на ней?
— ТВИКС, — прочитал братишка.
Дилан тихонько повторил, чтобы запомнить.
— Ну, так все-таки, как ты?
— Да хорошо, нормально.
— Сильно он тебя побил?
— Нет, только вот палец. Но я его вправил, и сейчас уже лучше.
— Я… не знаю, что делать, Дилан, — признался мальчик. Было заметно, как он сильно расстроен.
— Ничего, не беспокойся за меня, я привык.
— Он все твердит, что это ты украл курицу.
— Да что бы я делал с этой курицей! Может, он думает, что я съел бы ее сырой? Ладно, ступай, нельзя, чтобы тебя здесь подловили.
— Дилан?
— Что?
— Молись Богу. Если будешь хорошо молиться, Он тебя услышит.
— Но Он слышит, как я ору, когда отец меня бьет, но что-то ничего не делает.
— Не говори так, это грех.
— Иди уже.
Пленник доковылял до дальнего угла сарая, где оборудовал себе что-то вроде лежанки, набросав на доску соломы. Возле нее стояли несколько неловко вырезанных деревянных фигурок, с которыми подросток играл, когда время тянулось уж слишком медленно. Он опустился на колени и взял в руки гвоздь, заменявший ему ручку, положил перед собой обертку от «Твикса» и начал выцарапывать буквы на деревянной дощечке, произнося их про себя. Закончив, он улыбнулся, довольный результатом.
— Смотри, Дин, я продвигаюсь потихоньку, — сказал он, обращаясь к своей любимой фигурке.
Потом, немного успокоенный, он вспомнил слова братишки.
— А если и правда помолиться? Ты как думаешь?
Он сделал вид, что слушает ответ деревянного друга.
— Да, верно, я ничем не рискую, если попробую.
Закрыв глаза, Дилан соединил изуродованные руки.
— Отец наш небесный, если Вы меня слышите, помилуйте меня! Сделайте так, чтобы родители меня простили за грехи, которые я совершил в детстве, так, чтобы я пошел в школу и больше не был идиотом… И чтобы отец мой… умер.
Подросток прервал молитву. Нет, он не должен просить Бога о смерти отца, хотя часто об этом мечтал. Сколько раз у него возникало желание взбунтоваться, схватить вилы и проткнуть его насквозь или взять лопату и раскроить ему череп. Наверное, отец прав, когда говорит, что его сын одержим бесом. А иначе чем объяснить, что тот желает смерти собственному родителю? Никто не вправе этого желать. Но почему отец так его ненавидит? И что он должен понять в конце концов? Какое такое преступление он совершил, чтобы заслужить столько ненависти и не иметь права на прощение?
Устав от круговерти неразрешимых вопросов, Дилан снова закрыл глаза и молитвенно сложил ладони.
— Нет, Господь, не делайте так, чтобы мой отец умер. Не убивайте его. Вот только освободите от беса, который во мне поселился.
3
СОФИАН
Их встреча прошла как обычно. Все началось с беседы, да и вряд ли это можно было назвать беседой, так как говорил один Салим, а он лишь соглашался с его доводами кивком головы или короткими репликами. Юношу восхищала легкость, с которой его наставник рассуждал на самые разные темы — будь то политика, экономика или социология, клеймя тех, кто находился у власти, и возмущаясь рабской покорностью обывателей. До сих пор он не осмеливался выступать в роли полноценного собеседника, считая эти вопросы слишком сложными и доступными лишь узкому кругу посвященных. Правда, с некоторых пор он чувствовал, что уже может себе позволить тоже выразить критическое отношение к мироустройству, даже если он и не вполне владеет словом и не имеет четких политических убеждений, чтобы его суждения выглядели столь же безапелляционными, как у его наставника.
И на этот раз, как это бывало при каждой встрече, Салим сделал упор на воинах, готовых пожертвовать жизнью на поле битвы, дабы ускорить создание великого государства — Халифата, которое станет первым этапом в установлении шариата на всей Земле. Он говорил о награде, уготованной Аллахом для этих воинов, шахидов, противопоставлявших чистоту своей веры порокам и невежеству остального мира, для которых единственной целью было прославление имени Бога и Его Пророка.
Салиму удалось отыскать именно те слова, которые разбудили воображение юноши, донесли до его сердца фантастические сценарии, участником которых он мысленно становился, всей душой и силой своего оружия принадлежа к отважным всадникам Апокалипсиса, приход которых был предсказан священными текстами.