Он усмехнулся.
А она явно не приняла его возражения всерьез. Когда все пили чай в гостиной, французские окна которой выходили на террасу, она пригласила маркиза — только одного маркиза — прогуляться с ней по саду. Как только они вышли и скрылись с глаз гостей, собравшихся в гостиной, она взяла его под руку.
— Я скучала по тебе, Джек, — сказала она. — Мне не следовало прерывать наши отношения. А почему все же это произошло? Какая-то вспышка гнева с моей стороны, не сомневаюсь. Ты, вероятно, улыбнулся танцовщице, а я швырнула бокалом в твою голову. Не так ли это было?
— Не помню. Но конечно, не так, Серена. Как я мог улыбаться танцовщице, когда мне хотелось смотреть только на тебя? Нет, скорее всего ты улыбнулась гвардейцу в красивой форме и я швырнул бокалом тебе в голову.
Она вздохнула.
— Мы были глупы. Мы очень часто ссорились, не правда ли?
— Наши отношения были… э… довольно бурными, Серена, но не скучными. Совсем не скучными.
— Завтра я поеду в Ротерхэм-Холл с Фредериком, — сказала она. — Или, возможно, только с грумом. Там, Джек, есть деревья, оранжереи и замок.
Он поднял бровь.
— Наставить рога достойному Фредерику? Ах, Серена, Серена…
— А-а. — Она беспечно махнула хорошо ухоженной рукой. — Мы понимаем друг друга. Ничего не случится, дорогой.
— Кроме того, — возразил он, насмешливо глядя на нее, — я живу в постоянном страхе заслужить неодобрение графини Ротерхэм, моя дорогая. Или других моих родственников.
— О, — она повернулась к нему с обольстительной улыбкой, — ты, как всегда, шутишь, дорогой. Ты — и боишься? Увидимся завтра.
Когда она на долю секунды коснулась его губ, он вспомнил, как искусно она пользовалась своим прекрасным, с пышными формами телом, возбуждая желания, способные свести его с ума.
Довольно приятные воспоминания. Он знавал не много женщин, которые были бы так соблазнительны, как Серена Мэкк.
Полчаса спустя он с приятным удивлением заметил, что, хотя Диана Ингрэм открыто не противилась тому, что он снова ехал рядом с ней, она была сурова и строга и явно осуждала его. Так она вела себя в первую неделю их знакомства. Она и в самом деле была очаровательна. Возвращение в Лондон, где он будет лишен возможности целыми днями поддразнивать ее, обещало скучное существование.
— Не съели ли вы слишком много сливочных пирожных, Диана? — спросил он. — У вас такой вид, как будто у вас что-то болит.
Она поджала губы, но не взглянула на него.
— Не съела ни одного, — ответила она.
— О, не надо, — сказал он. — Ни одного, даже самого маленького, Диана? Вы хотите, чтобы я поверил, что вы способны противостоять любым искушениям? Спорю, вы одно съели.
— Откуда вы знаете? — сверкнув глазами, запальчиво воскликнула она. — Вас там не было.
— Ах да, — усмехнулся он и понизил голос. — Я… э… гулял в саду с обаятельной леди Хантингдон, утоляя несколько иной аппетит, Диана, и не нуждаясь ни в каких сливочных пирожных.
— Нет необходимости так открыто хвастаться своими победами. — Она снова смотрела только вперед. — Тут нечем особенно гордиться, милорд.
— Но я горжусь собой. Сегодня я достиг большого успеха, Диана.
— Сделали дурака из ее мужа? — Она снова сердито посмотрела на него. Ее щеки так привлекательно порозовели.
— Нет, — сказал он и, прищурившись, вызывающе посмотрел на ее губы. — Заставил вас ревновать, моя дорогая.
— Что? — Она чуть не задохнулась, а лорд Кенвуд перевел взгляд на ее грудь. — Я ревную? Вас, милорд? — Она презрительно и очень неестественно рассмеялась. — Какая чепуха! Леди Хантингдон может забирать вас, вы полностью в ее распоряжении. Я бы сказала, вы стоите друг друга.
Он смеялся над ней, пока ее ноздри гневно не раздулись и она не отвернулась от него. По тому, как покраснели ее щеки, он подозревал, что она только сейчас поняла, как легко она попалась в расставленную им ловушку. Мила Диана!
— Мы с Дианой поедем мимо замка. — Он повысил голос, чтобы все слышали его. — Это нам по пути, а он? уже давно обещала показать мне ров при дневном свете.
Он рассчитал правильно. Она ничего не сказала.
— Тогда мы четверо поедем к Салмонсам, — сказал лорд Уэнделл. — Осторожнее на каменных лестницах, Диана, если захотите там полазать.
— Хорошо, — ответила она.
Прежде чем последовать за Нэнси и виконтом с виконтессой, Лестер заговорщически многозначительно подмигнул маркизу.
Аллан Тернер умен, мрачно подумал лорд Кренсфорд. Но недостаточно умен. Может быть, он сам не так умен, как Кларенс и Тедди, — он уже привык, что его часто сравнивали с братьями и всегда сравнение было не в его пользу, — но он тоже не вчера родился. И прожил несколько лет в Лондоне и кое-что знал о жизни.
Они сделали два визита, сначала к Флемингам, а затем к Пирсам. Мисс Пирс и Саймон как раз собирались прогуляться в деревню. И Аллан предложил мисс Уикенхэм составить им компанию, а потом вернуться за лошадями.
— Это не годится, — поспешил возразить лорд Кренсфорд. — Миссис Уикенхэм специально предупредила, что ее дочь должна вернуться до ленча, чтобы она успела написать письмо отцу до отправления почты. У нее не хватит времени дойти до деревни и вернуться. Но Беатрис с радостью бы прогулялась, а я поеду домой" с мисс Уикенхэм.
Аллан нахмурился и явно потерял интерес к прогулке, но возразить было нечего. И он отправился в деревню с братом и сестрой Пирс и Беатрис.
— Таким образом лорд Кренсфорд оказался в непредвиденной ситуации — наедине с Анджелой Уикенхэм. Он не преследовал такой цели. Более того, у него не было ни малейшего желания оставаться с ней наедине. Он просто считал своим долгом оберегать ее и не оставлять наедине с Алланом. Или Майклом, Лестером или Джеком.
— Почему вы это сказали? — спросила она, когда они вдвоем возвращались домой. — Я имею в виду письмо моему отцу. Мама всего лишь предложила мне написать его, если мы вовремя вернемся домой. Она не возражала, если бы я и опоздала.
— Родителей полагается слушаться, — сурово заявил он.
— Глупости. Мне уже восемнадцать. И кроме того, мама ничего не велела. Просто вы не хотели, чтобы я пошла с мистером Тернером. Вам не нравится, когда я получаю удовольствие.
— Удовольствие? С Алланом Тернером? Вы совсем неопытная девушка. Кажется, вы даже не понимаете, в какой опасности вы можете оказаться, «получая удовольствие», как вы выразились. Неужели вы не заметили, как последние два дня этот человек увивается вокруг вас? И еще некоторые другие?
— Он был очень внимателен, — ответила Анджела. — Как и мистер Деккер и мистер Хаундсли. Не вижу в этом ничего плохого. Приятно, когда тебя ценят по достоинству.
— Ценят! — Он почти с отвращением посмотрел на нее. — А причиной всему этот танец. Мне не следовало позволять его.
— О, — рассердилась она, — что плохого в этом танце? Все охотно хлопали мне и очень меня хвалили. И кто вы такой, чтобы позволять или запрещать мне что-то делать? Здесь со мной моя мама, и она не говорит, что мне нельзя танцевать или гулять с какими-то джентльменами.
— Может быть, ваша мама не знает их так, как знаю я, — сказал лорд Кренсфорд.
— Однако, кажется, даже в виде исключения мне не следует оставаться с вами наедине.
— Я же не буду говорить вам неприличные веши или ухаживать непристойным образом.
— О нет, — с горечью ответила она, — вы не будете. Для вас я всего лишь ребенок.
— Если бы вы были ребенком, — презрительно заметил он, — не было бы необходимости защищать вас от людей, подобных Аллану Тернеру.
— Ну, последние два дня мистер Тернер был очень добр ко мне. Мне восемнадцать лет, и мне нравится, когда мною восхищаются. Так вот! Я привыкла видеть в вас очень
интересного человека и героя, но я ошибалась. У вас скверный характер, и вы скучный. И я уеду от вас.