Сердце снова отчаянно забилось, кровь бросилась мне в лицо. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я подняла бокал и отпила глоток бренди.
– Вы слышали мой разговор с матерью, так что мне нет нужды повторять его суть.
Я встала и поставила стакан на каминную полку.
– Извините, сэр, но я хочу спать.
Он преградил мне дорогу:
– Погодите. Я хочу поговорить с вами, Оливия.
Он легко и свободно назвал меня по имени, и мне стало приятно.
– Нам нечего обсуждать, сэр. Извините за то, что я так глупо вела себя. Если бы я оделась, прежде чем спуститься в библиотеку, мне не пришлось бы прятаться. Больше такого не повторится.
– Я рад, что вы не оделись. – Он положил руки мне на плечи и легонько встряхнул меня. – Не уклоняйтесь от темы. Вы понимаете, о чем я говорю. Итак… вы выйдете за меня замуж, Оливия?
У меня отнялся язык. В горле пересохло. Наконец мне удалось выговорить:
– Разумеется нет!
– Я говорю серьезно. Я согласен с матерью: брак будет выгоден нам обоим.
– Я не собираюсь выходить замуж ради выгоды!
– Значит, вы не только бунтарка, но еще и романтик? Будьте благоразумны, Оливия. Ради чего женщина выходит замуж, как не ради выгоды?
– Ради любви! – вскричала я.
– Только в романах.
– Нет, не только. Мои родители женились по любви.
– Им повезло, и вам тоже. Однако мудрее быть практичной, а вы должны признать, что предложение моей матушки в высшей степени практично.
– С вашей точки зрения – да. Женившись, вы избавитесь от неприятностей.
– Вы удивитесь, когда узнаете, из скольких неприятностей мне удалось выпутаться самостоятельно, – несколько язвительно парировал он.
С первой нашей встречи я поняла, что герцог не из тех, кто пасует перед трудностями. Значит, он делает мне предложение, чтобы спасти свою любовницу. Легче мне не стало.
Вдруг он спросил:
– Может быть, вы любите другого?
Я покачала головой.
– Тогда подумайте, Оливия. Из меня выйдет неплохой муж. Я буду хорошо с вами обращаться. Даже буду потакать вам.
– Того же вы ждете от меня? Вы хотите, чтобы я сквозь пальцы смотрела на ваши похождения?
– Чего же еще ждать в браке по расчету? Вы поймете, что в нашем кругу в большинстве семей царит та же взаимная терпимость.
Мне показалось, что в его голосе промелькнула досада, но когда я подняла на него глаза, то увидела, что лицо его непроницаемо.
– Не могу поверить в то, что вы говорите серьезно, сэр.
– Когда прошу вашей руки? И тем не менее, я серьезен. Вы станете герцогиней Квинсфордской, вашему положению невозможно будет не позавидовать.
– Сэр, я уже слышала, как ваша матушка перечисляла все выгоды моего положения.
– Значит, мне не нужно повторяться; остается лишь добавить, что во мне вы найдете нетребовательного мужа. Вы понимаете, что я имею в виду? Вам будет предоставлена полная свобода.
Я слишком хорошо понимала, что он имеет в виду! С болью в сердце я ответила:
– Я никогда не рассматривала брак как состояние полной свободы.
– Сейчас я не стану настаивать на ответе, – заявил герцог. – Вы дадите мне его завтра.
– Я уже ответила вам.
– А я пока что не принял ваш ответ.
Он раскрыл большие двойные двери. Я пошла за ним, но, когда уже собралась переступить через порог, он подхватил меня на руки и понес вверх по лестнице.
– Пол каменный, – заметил он, – а у вас босые ноги. Никогда больше не совершайте такой глупости, не ходите по лестнице босиком.
Он нес меня легко, как пушинку. Сквозь тонкую ткань ночной рубашки я чувствовала его сильные руки. Мне стало жарко. Лишь огромным усилием воли удалось мне не положить голову ему на плечо.
Я ожидала, что в галерее он поставит меня на пол и попрощается, однако он как ни в чем не бывало понес меня дальше.
– Прошу вас, сэр, поставьте меня! – Он как будто не услышал моих слов. – Ваша светлость, нет никакой необходимости…
– Тише. И бога ради, прекратите называть меня «ваша светлость». Я это ненавижу.
Я беспомощно повторила:
– Сэр, пожалуйста…
– Отныне обращение «сэр» тоже под запретом!
Я сдалась. Бессознательно голова моя упала ему на плечо.
– Устали? – ласково спросил он.
– Да. Очень.
– Ничего удивительного. Ночные похождения дают о себе знать.
Я поняла, что он подтрунивает надо мной, и подняла голову, однако в темноте не видела его лица.
– Пожалуйста, отпустите меня!
– Отпущу. У вашей двери.
– Если нас увидит кто-нибудь из слуг…
– Вы будете полностью скомпрометированы, и тогда вам не останется ничего другого, кроме как выйти за меня замуж.
Как будто я хотела чего-то другого! Но… каково быть женой человека, который не хочет близости со мной?
Он сдержал слово и поставил меня на пол у моей двери. Затем пожелал мне спокойной ночи и ушел.
– Я не буду предъявлять к вам никаких требований, – повторил он, вероятно желая меня успокоить.
В ту ночь я почти не спала. Меня мучили тоска, желание, неверие и уныние. Что же мне делать? Рано или поздно я покину замок: Пенелопа вырастет, и нужда во мне отпадет. И тогда… я больше его не увижу.
Эта мысль была более нестерпимой, чем мысль о жизни с ним без любви.
Наш союз не будет целиком без любви. По крайней мере, с одной стороны.
Глава 19
Мы обвенчались через неделю в фамильной часовне. На мне было свадебное платье, которое носили все невесты в семействе Квинсфордов: кружево цвета пергамента и вуаль того же цвета. Я надела платье по приказу старой герцогини; я повиновалась ей во всем в те невероятные дни, которые предшествовали нашей свадьбе. Кампания была спланирована до последней мелочи. Ни одного объявления о нашей свадьбе не было разослано заранее; лишь после того как мы обвенчались, в «Таймс» появилось извещение.
Гарри я видела мало. Если не считать короткой встречи на следующий день после того, как он сделал мне предложение, он держался от меня подальше. Ту встречу я никогда не забуду! Он властно постучал ко мне в дверь и вошел с обычным надменным видом.
– Итак, Оливия? Я пришел за ответом.
И я ответила ему согласием. Понятия не имею, какие чувства он испытал, ибо он лишь поцеловал мне руку и сказал:
– Благодарю вас. Я сообщу матери, и она поможет вам во всем.
События тех дней как-то сливаются у меня в памяти, я запомнила немногое. Когда Мод Уэйт услышала новость, она страшно перепугалась. Видимо, она жалела, что нажила врага в лице той, кто приобрел достаточную власть и сумеет избавиться от нее. Алиса больше не грубила мне, однако прислуживала со своей обычной мрачной гримасой. На вышколенном лице миссис Гарни не отразилось ничего, однако она стала обращаться со мной почтительнее.
Пенелопа отреагировала так, как я от нее и ожидала.
– Хорошо, – практично заметила она. – Теперь вы больше не будете учить меня французскому! Знаете, я ведь по-прежнему его ненавижу.
Но меня она больше не ненавидела, вот что было важно.
Саймон Дюваль смерил меня, озабоченным взглядом:
– Вы уверены, Оливия? Вы действительно этого хотите?
– Да, Саймон. Я люблю его. И мне этого довольно.
На некоторое время он, казалось, лишился дара речи, а затем схватил меня за обе руки и с жаром воскликнул:
– Надеюсь, Оливия, так и будет! Всегда!
Несомненно, он угадал, почему Гарри женится на мне. Да и как он мог не угадать? Личный секретарь все знает о делах своего хозяина. И потом, он был свидетелем приезда леди Хит и понял: случилось что-то серьезное.
Единственной гостьей на нашей свадьбе была тетя Агата. Во время всей церемонии она держалась безукоризненно, а потом всплакнула от радости у меня на плече. Она решила, что мы женимся по любви и что ее племянница восторжествовала над всеми женщинами в Англии. Она сразу же подпала под обаяние Гарри и твердила мне, что я счастливица, так как завоевала любовь такого мужчины.