Закурив сигару, Роберт Линдсей сел поближе к дочери, будто бы боясь, что она опять внезапно исчезнет.
— Ну, — сказал он, — объясни мне, что произошло?
Джулиет задумчиво провела рукой по складке своей юбки.
— Папа, ты отлично знаешь, что произошло. Я нашла себе работу.
Роберт Линдсей взглянул на опушенную голову дочери.
— Зачем?
— К чему все опять начинать сначала? Я уже сотни раз говорила тебе, что мне нужна независимость. Всю жизнь все решения за меня принимал ты. Ты выбирал для меня школу, друзей, даже стал искать для меня мужа! Боже правый, неужели ты не видишь, как мне плохо от этого?
Отец нахмурился.
— Джулиет, — мрачно произнес он, — в этом мире существует только две категории людей: победители и побежденные. Я не могу назвать себя счастливчиком, потому что все, чего я достиг, добился своим трудом, а не по счастливой случайности, но могу сказать, что я почти уже вошел в число победителей.
— О, папа!
— Ну что еще?
— Ты всегда приводишь один и тот же аргумент! Боже, жизнь не так проста! Некоторые победители, или те, кого ты так называешь, на самом-то деле побежденные! И наоборот. У тебя ко всему только денежный подход! Поэтому ты не разрешал мне самой выбирать друзей? Ты всегда судил о людях по толщине их кошелька! Но ты заблуждался!
— Хорошо, достаточно споров. Мы уже однажды решили, что каждый останется при своем мнении, — сказал Роберт Линдсей. — Но мы ушли от темы. Почему ты так тщательно скрываешь, чем сейчас занимаешься?
— О, перестань! — возмущенно воскликнула Джулиет. — Ты прекрасно знаешь, почему я так делаю! Потому что, скажи я тебе и попроси у тебя совет, ты поднял бы меня на смех.
— Поэтому ты предпочла поднять на смех меня!
Джулиет воинственно вскинула голову.
— Ничего подобного, папа! Я только добивалась возможности делать то, чего мне хочется. Мне нужна была работа для сознания того, что сама заработала деньги, а не просто получила их от тебя! Как бы тебе понравилось просить каждую необходимую тебе вещь и получать ее лишь в том случае, если тот, кого ты просишь, сочтет, что эта вещь тебе действительно необходима!
— Но я же твой отец! — проворчал он.
— Я знаю! Но мне уже двадцать один год, папа. Не шестнадцать, когда человек еще не понимает истинную цену вещей. Я теперь это знаю. Знаю, что ценно в этом мире, а что — нет! Знаю, что смогу чего-то добиться в жизни, если только сама стану над этим работать.
Роберт Линдсей встал и начал мерить шагами веранду, поглядывая то на дочь, то себе под ноги.
— Ты понимаешь, какой это был удар для Мэнди.
Джулиет вздохнула.
— Конечно, понимаю. О, папа, не заставляй меня чувствовать себя виноватой. Мне и так несладко. — Она открыто посмотрела отцу прямо в глаза. — Но должна сказать тебе, я решила встретиться с тобой не только потому, что хотела этого. Меня еще вынудило и то, как ты обошелся с Розмари и ее родителями!
— С Саммерсами? — Роберт Линдсей возмущенно фыркнул. — Эта девчонка — Розмари — с самого начала знала, где ты находишься.
— Да, знала, но никогда не сказала бы тебе. Она такой человек! Человек слова! Порядочность, — ее главная черта! Этим качеством обладает не каждый!
— Какая чушь! — раздраженно воскликнул отец. — Куда твоя порядочность приведет тебя? Никуда!
— В твоем мире, возможно, — спокойно возразила Джулиет. — Но в том мире, который я открыла для себя, порядочность существует. Там живут настоящие люди, которые думают не только о долларах, фунтах или франках. Им не столь важно, поднялись или упали акции той или иной компании. И они не используют людей в своих интересах!
Роберт Линдсей перестал ходить кругами по веранде.
— Я никогда не думал, что ты меня ненавидишь, — устало сказал он.
Джулиет всплеснула руками.
— О чем ты говоришь! — с жаром воскликнула она. — Я люблю тебя, папа! И хотя я боялась, что ты найдешь меня прежде, чем буду готова к этому, я очень скучала по тебе! Возможно, не все время, часто неосознанно, но когда увидела тебя сегодня у дверей клуба, я удивилась, как вообще могла решиться на такое!
Выражение лица Роберта Линдсея смягчилось, он подошел к дочери и взял ее ладони в свои.
— Джулиет, Джулиет, — глухим голосом пробормотал он, — неужели ты не знаешь, почему я делаю то, что делаю? Почему устраняю каждого соперника, который становится на моем пути, почему стараюсь разорить каждую компанию, которая угрожает нашему благополучию? Я делаю это ради тебя! Да, ради тебя, моя девочка! Ты — единственная живая память о моей нежной, горячо любимой жене!