Джулиет опустила голову.
— Да, я помню об этом сеньор.
Он нахмурился.
— Должен вам признаться, сеньорита, что ваше поведение вызывает у меня беспокойство. Несмотря на вашу бесспорную дружбу с моей племянницей, у меня сложилось впечатление, что ее тяжелое состояние было не единственной причиной, которая привела вас на Вентерру.
Джулиет вспыхнула.
— Что вы хотите этим сказать, сеньор?
Герцог резко опустил руку на стол, так что Джулиет вздрогнула от неожиданности.
— Хорошо, сеньорита. Вы всегда утверждали, что любите говорить открыто. Я последую вашему примеру. Вы приехали на Вентерру, так как были уверены, что здесь вам непременно представится возможность съездить на Барбадос для встречи со своим… любовником!
Если бы не серьезность положения, Джулиет рассмеялась бы над этими словами.
— Он вовсе не мой… любовник, сеньор, — стараясь сохранять самообладание, сказала она.
Герцог недоверчиво посмотрел на девушку.
— Рассказывайте это кому-нибудь другому, — язвительно произнес он. — Неужели вы рассчитывали, что я вам поверю!
Неожиданно Джулиет рассердилась. Даже если бы она и встречалась на Барбадосе со своим приятелем, какое герцогу до этого дело? Как он смеет устраивать допрос?
— То, что я делаю в свое свободное время — мое личное дело, сеньор! — сердито бросила Джулиет. — Если вы так обращаетесь со всеми вашими служащими, то нет ничего удивительного, что вам так трудно их подбирать!
— Что вы имеете в виду? — Голос герцога звучал подозрительно спокойно.
— Я имею в виду Лору Уэстон — мне рассказали, как мисс Уэстон увлеклась вами и из-за этого была уволена! Может быть, эту историю выдумали, чтобы скрыть ваше собственное неблаговидное поведение! — Еще не успев произнести эти слова, она уже поняла, что сама им не верит, но Джулиет хотелось выплеснуть всю свою боль, которая в ней накопилась, и она уже не думала о том, что наносит кому-то незаслуженную обиду.
Джулиет не успела и моргнуть глазом, как герцог оказался рядом, и, схватив ее за руки, поднял со стула. Его угрожающее лицо приблизилось к ней, так что у Джулиет сердце ушло в пятки.
— Этот человек, с которым у вас была такая трогательная встреча на Барбадосе, Роберт Линдсей! — в ярости закричал он. — Миллионер, не меньше! И без сомнения у него в Англии кто-то есть. Это и помешало вам встретиться открыто! Уже не говоря о шумихе в газетах, если бы вас застали! Этот человек на двадцать лет старше вас, у него репутация безжалостного бизнесмена; кажется, он начисто лишен совести! У него же дочь старше чем вы!
Ей ли было не знать об этом! Джулиет была на грани истерики. Она упрямо пыталась освободиться, но пальцы герцога, казалось, с намеренной жестокостью впились в запястье девушки.
— Откуда… откуда вы узнали, кто… кто он? — едва слышно спросила она.
Серые глаза герцога горели гневом.
— Я могу сказать, как узнал! Когда вы и ваш… — он не произнес готовое слететь с языка слово, — когда вы удалились в коттедж, я зашел в клуб и навел справки.
— О, Боже! — в отчаянии воскликнула Джулиет. — Этот стюард из клуба знает вас?
— Возможно. А что? Вы боитесь, что он выяснит, где вы теперь находитесь? Ну, конечно, — он язвительно усмехнулся, — вы, вероятно, сбежали от своего приятеля! Почему я об этом не подумал сразу? Вы решили найти Линдсею замену, но он был против! — Герцог задумчиво закусил губу, совершенно не подозревая о том, что у Джулиет от боли начала кружиться голова. — А теперь, когда вы помирились, боитесь, что Линдсей узнает, где вы живете и станет ревновать? В конце концов, чего еще можно желать после неограниченного богатства? Разве что — титула!
— Мне кажется, вы… вы сошли с ума! — простонала Джулиет, и только тут он осознал, что совершает жестокость.
Пробормотав что-то неразборчивое, он отпустил ее запястье. Джулиет покачнулась, не чувствуя ничего, кроме боли в онемевших руках. Герцог нахмурился, и только тут заметил глубокие следы, оставленные на ее руках, и бледность лица Джулиет.
— Боже мой, Розмари, — глухо произнес он. — Я прошу прощения! Я очень сожалею!
Джулиет стала растирать онемевшие руки.
— Ни о чем вы не сожалеете, — воскликнула она, — просто вы боитесь, что Эстелла может увидеть эти следы и вообразить невесть что! — Ее голос сорвался.
Но вероятно, в своих обвинениях Джулиет зашла совсем не туда, потому что его глаза потемнели, и герцог неожиданно привлек ее к себе, и она оказалась в его объятиях, таких крепких, что каждой клеточкой своего существа она ощущала его сильное, мускулистое тело. У нее не было сил противиться этому, даже если бы она и захотела и, когда его губы в обжигающем поцелуе прижались к ее губам, совершенно лишив Джулиет способности сопротивляться, она с самозабвением отозвалась на его ласку. Ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в его густые волосы, и она не замечала ничего вокруг. Для нее существовал лишь Фелипе, его ласковые руки, его охваченное страстью тело и обжигающая чувственность губ.