— Сначала я, хотя бы потому, что должен сказать: ты потрясающе выглядишь. — Он протянул ей розы. — Моей талантливой жене!
— Спасибо, дорогой, — растрогалась Келли.
— Я принес их к ланчу, — удивил ее Лоренс, — но не застал тебя и забрал цветы с собой.
— Ты бы мог оставить их с запиской.
— Я предпочел вручить букет лично.
Начавшийся на такой чудесной ноте вечер, вопреки опасениям Келли, продолжался в том же духе. Поскольку Лоренс заранее сообщил Ли Штернхайму приятную новость, в «Короне» Келли встретили объятьями, поцелуями, поздравлениями и шампанским, которое щедро подавали к обеду, как всегда очень вкусному.
— Теперь я хочу произнести тост, — заявил Лоренс, когда они наконец оказались за столиком вдвоем, в относительном покое. Он поднял бокал, глаза его потеплели. — За Клитемнестру Лаутон и ее заслуженный успех!
— Спасибо, Лоренс. — В ее глазах заплясали озорные чертики. — Если книга будет хорошо продаваться и издательство захочет продолжить сотрудничество со мной, то в будущем все может перемениться.
Улыбка исчезла с его лица.
— Каким образом?
— У меня будет столько денег, что ты сможешь оставить работу. — Она рассмеялась и откинулась на спинку стула. — Почему у тебя такой потрясенный вид?
— Я думал, ты имеешь в виду совсем другое.
— Что, например?
Лоренс отодвинул тарелку.
— Что ты захочешь оставить Ройстан. — И после небольшой паузы без всяких эмоций добавил: —… и меня.
Келли, не поднимая глаз, с излишней аккуратностью стала укладывать нож и вилку на свою полупустую тарелку.
— А ты этого хочешь?
Ее слова почти утонули в праздничном шуме ресторанного зала.
— Нет. — Он подался вперед. — Давай поговорим начистоту, Келли. Последние несколько недель были дьявольски тяжелыми, во всяком случае для меня.
Ее глаза вспыхнули.
— Мне они тоже не доставили удовольствия.
— Знаю. — Лоренс протянул ей открытую ладонь, и Келли положила на нее свою руку. — Я понимаю, что ты никогда не вышла бы за меня замуж, не заставь я тебя силой. Но ведь до Рождества мы прекрасно ладили?! — Он чуть улыбнулся. — С тобой очень легко жить.
— И с тобой, — согласилась Келли и вдруг озорно усмехнулась. — К моему глубочайшему изумлению.
Он сжал ее пальцы.
— Но потом ты не выказывала большой радости от наших отношений.
— Ты можешь меня в чем-нибудь упрекнуть? — спокойно спросила она.
— Если ты намекаешь на тот эпизод в рождественскую ночь…
— Именно, но я не желаю обсуждать это ни сегодня, ни когда-либо еще. — Келли решительно вскинула голову. — Если ты хочешь вернуться к нашим прежним отношениям, я согласна. Но ты мужчина и очень привлекательный… Я прекрасно понимаю, как тебе трудно…
— Сомневаюсь, — саркастически прервал Лоренс, удерживая руку, которую она старалась высвободить. — Но мне не совсем ясно, куда ты клонишь. Ты хочешь сказать, что закроешь глаза на то, что я иногда буду удовлетворять свои мужские потребности на стороне?
Она вспыхнула.
— Об этом не может быть и речи! Я только хочу сказать, что я в любой момент разведусь с тобой, если ты этого захочешь.
— В самом деле? — вкрадчиво спросил он. — А как быть с голосом твоего тела?
— Он всегда беспокоил меня крайне редко. — Она высвободила наконец руку.
— Итак, если я соглашусь подавлять свои плотские порывы, то ты останешься моей женой?
Келли хотела совсем другого, но это было начало. Возможно, со временем… Она утвердительно кивнула.
— Да.
— Большего энтузиазма я и не предполагал.
Она улыбнулась.
— Будь серьезным, Лоренс. Я только имела в виду, что если ты захочешь, чтобы мы расстались, я не стану чинить препятствий. — Келли заметила направляющуюся к ним официантку. — Я больше ничего не хочу. Поедем домой!
После этого праздничного обеда к ним словно вернулась спокойная дружба, объединявшая их до Рождества, поэтому на ланче у матери Келли была в прекрасном расположении духа. Эгина и Арчи тоже пришли, а Хлоя, поздравив сестру по телефону, сказала, что из-за беременности не переносит никаких запахов, не ест ничего, кроме безвкусной диетической каши, и поэтому не хочет портить всем праздник.
Келли и Лоренс, вернувшись домой, обсуждали предстоящий визит в издательство.
— Завтра куплю тебе билет. — Лоренс потянулся за чашкой кофе.
— Я все еще поверить не могу. Это такое странное чувство, когда кто-то посторонний будет читать то, что я написала.
— А когда я прочитаю?
— Как только получу сигнальный экземпляр. Я хочу, чтобы ты прочитал настоящую книгу, а не рукопись своей жены.