Если бы, непрестанно ища и экспериментируя, он хотя бы не сомневался в том, что путь его правилен! Но этого как раз и не было Он всегда искал и всегда сомневался, создавал множество вариантов и хотя в конце своего творческого пути и писал, что «был счастлив сомнением», однако лично я, наблюдавшая его каждый день, имею право утверждать, что счастья от достигнутого — найденного — было куда меньше, чем терзаний от собственных сомнений и неприятия критикой.
Всеволод Иванов стоически переносил отказы печатать его произведения, но приспосабливаться к чуждым ему требованиям он никак не мог. Поэтому роман «Похождения факира» и остался незаконченным.
Непомерность предъявляемых им к себе требований объясняется еще и тем, что, считая себя самоучкой, он не переставал, будучи уже энциклопедически образованным человеком, учиться Учился всю жизнь — буквально до последнего дня Он собирал книги по всем отраслям знаний и непременно ежедневно отводил несколько часов на чтение.
А ведь даже и тогда, в конце 21‑го года, когда Всеволод Иванов приехал из Сибири в Петроград и Горький ввел его в содружество «Серапионовы братья», он был настолько начитан, что Михаил Михайлович Зощенко после первых же встреч спросил его: «Не валяй дурака, Всеволод, скажи прямо: какой университет ты окончил?»
Неустанное чтение принесло к тому, что Всеволод Иванов действительно обладал глубокими и всесторонними знаниями, как бы закончив не один, в многие факультеты самого элитарного из университетов.
Фактически же он закончил только 4 класса церковно‑приходской школы.
Именно поэтому сам он, человек необычайно скромный, написал о себе «Я — писатель‑самоучка, из тех, которых теперь немного. За каждым из современных писателей — огромные залы университетов, лабораторий, многоученые профессора и предания Мы учились в гуще жизни — бестолковой, несистематизированной и в сущности мало знающей. Вот почему все мои работы при их появлении — может быть, кроме тех, которые были менее оригинальными, — критика находила «недоработанными». Идолы Индии, многорукие, многоликие, разумеется, среднелобому интеллигенту могут показаться вздором и недоработанностью. Без зазрения совести — и по‑своему правый — он отрубит им лишние руки и ноги, оставив по одной паре, согласно законам логики и разума Впрочем, я сам часто рубил себе эти руки и ноги, находя, что на двух ногах мне идти легче».
Но «легче» не получалось.
Требования Всеволода Иванова к себе во всем были чрезмерны. Он не прощал себе ни малейшей фальши. Рубил «лишние руки и ноги» не только тогда, когда это касалось его неуемной фантазии, но и тогда, когда он расставался на новом этапе с какими‑то, пусть тяжко им выстраданными и, казалось ему, найденными формами творчества, одному ему свойственными.
Роман «Похождения факира» написан сложно. Всеволод Иванов использует в нем приемы как традиционного автобиографического, так и старого европейского плутовского приключенческого романа. Но нельзя не заметить и гротесковой пародийности, пронизывающей все произведение.
Упомянутый выше Виктор Шкловский написал: «Всеволод Иванов был человеком огромного художественного темперамента, соединенного со спокойствием Будды: самоуглубленный — и свободный, сотворенный природой так, как она спокойно и уверенно творит кристаллы.
Он был вне жизненных мелочей, и всегда был верен духу революции, сам дух революции жил в нем».
Всеволод Иванов не переставал размышлять о том, правильно ли Горький относится к его творчеству. Он записывает:
«Горький всегда ждал от меня того «реализма», которым сам был наполнен до последнего волоска. Но мой «реализм» был совсем другой, и это его не то чтобы злило — а приводило в недоумение, и он всячески направлял меня в русло своего реализма».
Эта запись сделана после смерти Горького, 29 марта 1943 года.
Тогда Всеволод Иванов уже давно и твердо осознал, что он должен во что бы то ни стало идти в литературе только своей собственной дорогой.
Всеволод Иванов всегда ставил перед собой задачу быть понятным любому читателю, но его никогда не покидали сомнения, как сделать свое творчество общедоступным, не отказавшись от оригинальных, лишь ему свойственных жанрово‑стилевых решений и формальных находок
Во всех своих публичных выступлениях Всеволод Иванов защищает право писателя на индивидуальный поиск. Без такого поиска, по его мнению, писатель вообще не может состояться.
В 33‑м году проходила дискуссия о формализме. К этому времени Всеволод Иванов уже был обвинен критикой во всех смертных грехах, коими считались тогда бергсонианство, фрейдизм, мистицизм и прочие «измы».