— Почему же? – вежливо улыбаюсь я. – Я хочу попробовать.
А потом оказывается, что папка Элис Хоуп полностью пустая лежала в самом труднодосягаемом месте. Пришлось перерыть всю груду макулатуры ради ничего. Лишь года, написанные скорым почерком, казалось насмешливо смотрели на меня с папки.
“Вот же, прошаренная сволочь” – помянула я злым словом Кроули.
Вот что он имел в виду под тем, что я пожалею.
В клинике не осталось ни одного работника, что был бы здесь в те года. Недавно – какая случайная случайность, это время совпадало с моим попаданием в этот мир – весь немногочисленный состав сменился, а в итоге уволился и Доктор Купер.
Остаётся только его и найти. Выбора-то другого нет.
***
— Элис? – незнакомый мужской голос заставляет меня повернуться. На меня смотрит довольно молодой человек, возможно, ровесник Винчестеров, с короткими волосами и лёгкой щетиной.
— Прошу прощения, мы знакомы? – спрашиваю я. Кого-то он мне точно напоминает, но кого?
Его взгляд тщательно осматривает меня, но, кажется, не находит то, чего ищет.
— Похоже, я обознался, извините. – кается он, собираясь уходить. Интуиция кричит, что не стоит упускать его.
— Тогда быть может стоит это исправить и познакомиться? – дружелюбно улыбаюсь я. – Меня зовут Элис, а вас?
— Стефан. – всё же представляется он. – Что делаете в этом городке?
— Я тут проездом.
— Обычно отсюда все стремятся уехать. Знаете, из-за близости психической клиники. – говорит он.
— Ну, у меня выбора особо не было. Я ищу кое-кого, может вы его знаете? Город-то маленький. – пробую я. Всё равно ничего не теряю. – Правда, я знаю только его фамилию и то, что раньше он был главным в местной психушке. Купер. Доктор Купер.
— Вы с ним разговариваете. – говорит он без тени улыбки, и я запоздало понимаю, что действительно он. Вот кого он мне напоминал – самого себя!
— Мы могли бы поговорить? – уточняю я.
— Мы уже говорим. – напоминают мне.
— В месте, где нас не подслушают? – поясняю я.
— Хорошо, идёмте.
***
Удивительное доверие. Или это от того, что я похожа на Элис? Он даже увидел во мне – её.
Боже, так это и есть я. Я и Элис – это один блин человек. Хотелось дать себе подзатыльник.
К моему рассказу он отнёсся нормально. Хотя это наверное потому, что я выкинула из него всё сверхъестественное и наврала настолько насколько это вообще можно, чтобы не спалиться на подробностях.
Не помня ничего, очнулась в городке, где меня нашли некие Винчестеры, которые мне помогли (Доктор ещё задумчиво сказал, что этот город где-то в шести-восьми часах быстрой ходьбы отсюда, так что я вполне могла пешком добраться туда), жила, подрабатывала, всё было нормально. А потом бац! – и сны странные стали являться про девочку-сестру. А потом и вовсе про психушку и Доктора Купера вспомнила! Но как от другого лица, будто не со мной – мало ли, вдруг опять в психушку запихнёт. Мало ли. И рассказала я ему, что решила узнать, кто это такая, да прошлое своё. Интересно же. Да и Доктору Куперу, то есть ему, собственно, спасибо сказать не мешало бы.
В общем, я была признана адекватной и сознательно мыслящей личностью. Рассказывать ли мне или нет о моём прошлом врач решал в сомнении, но всё же пришёл к выводу, что в моём состоянии вредным не будет.
— Ты и твоя названная сестра Бель сбежали из приюта, как только ей исполнилось пять.
Оказывается, это была её идея – она не хотела, чтобы нас разлучили, мы ведь всегда были вместе почти с рождения, а там нарисовалась семейная пара, которой понравилась малышка Белла. Оказывается, я быстро развивалась для своих лет и мышление у меня было чуть по старше, чем у шестилетней – это врач узнал уже у воспитательницы приюта – так что не удивительно, что девочка увидела во мне “старшую” и прибилась.
— Ты говорила, что когда вы уже собирались это сделать, сбежать, я имею в виду, она испугалась. – негромко повествовал доктор. – Тогда ты пообещала ей, что всегда будешь рядом, чтобы защитить.
У меня почти получалось это сделать около месяца: мы жили в заброшенном, но не обдуваемом доме, я подворовывала продукты в домах неподалёку, да и в запущенном саду домика росло пару диких яблонь. Нам дико повезло, что было всего лишь лето, но мы в силу юного возраста не думали, что будем делать осенью и зимой, когда придут холода, а яблок больше не будет. Это был глупый, эгоистичный и опасный поступок с нашей стороны.
— В день случившегося Бель, по твоему рассказу, ослушалась и пошла сама чуть дальше, в сторону уже многоэтажных зданий.
И там её нашло это. Под “этим” имеется в виду по версии полиции “дикий зверь”, который там совсем не обитал. По моей: то, чего я опасалась, когда просила не отходить сестрёнку от себя.
— Ты говорила, что вы увидели этого зверя, когда гуляли по близости, он вас не заметил, но ты опасалась, что он может вернуться, найти вас и навредить вам.
Видимо, не зря боялась.
— Бель изранили очень сильно, смертельно. Наверное, на одном адреналине и страхе она бежала, пока не натолкнулась на ищущую её тебя.
Маленькое дрожащее тело. Холодная ладошка в крови. И вопросы… Почему не защитила? Почему не успела? Почему не смогла?
Помню.
— Случайный прохожий вызвал скорую, когда обнаружил вас. И полицию. Ты попала в больницу, после в клинику. Ты боялась, чувствовала сильную вину. Твоё состояние было довольно тяжелым, ты молчала, не говоря ни слова, как немая, у тебя были панические атаки, в остальное время ты смотрела отсутствующим взором куда-то вдаль либо неохотно рисовала по настоянию психологов. Когда я увидел тебя впервые, тебе было уже девять, ты уже три года находилась там. Твой взгляд, если быть совсем уж честным, был жутким.
Постоянно болтающий врач, повторяющиеся из раза в раз, что у детей не бывает таких глаз.
— Когда я стал главным, я многим пациентам поменял методы лечения, тебе в том числе. Но ты плохо реагировала на людей. И мне пришлось самостоятельно пытаться тебя разговорить. И я, как сказать-то? О, точно, втянулся. – он усмехнулся. А док-то с юморком. – Да и ты начала отвечать на разговоры со временем. Но потом случился инцидент – тебе было тринадцать – и твои лекарства перепутали. Ты была похожа на овощ, весь прогресс коту под хвост. Но, благо, такое состояние не продержалось дольше месяца.
Жар и стоны боли. Голова будто в огне.
— Она по прежнему зовёт какую-то Бель. – ворчит женский голос. Мам? – Я конечно понимаю, пятнадцать лет, переходный возраст и всё такое, но я очень надеюсь, что моя дочь не по девочкам.
— Сестрёнка… – тихо звучит мой почти что плачущий голос. – Бель…
— Видишь, тебе не о чем беспокоиться. – хмыкает дядя насмешливо, аккуратно касаясь моего горящего лба своей холодной рукой. Хорошо-то как… Не убирай её, пожалуйста. – Тебя разве не должно беспокоить больше то, что она снова в горячке? Уже третья неделя пошла, а ей лишь периодически лучше становится.
— А год назад ты сбежала. – продолжает доктор. – Ты говорила, что ты чувствуешь, что скоро снова станешь целой, что всё будет хорошо. И когда ты исчезла… Я почувствовал вину за то, что не придал этой смене твоего настроения внимания. Я привязался к тебе. – он сделал паузу. – Со злости нашёл все серьёзные косяки персонала и уволил всех. Да и маловато их было, да всё времени не было менять что-то. Нашёл новых сотрудников, врача подыскал на своё место. Как оказалось, когда сосредоточишься на этом, сразу же легче становится. И ушёл от греха подальше.
— Вы хороший врач, – говорю я. – Не стоит бросать практику лишь потому, что один единственный пациент сбежал.
— Возможно. – говорит он. – Когда-нибудь я вернусь к практике, но быть главным – увольте. – фыркает и переводит тему. – Когда я увидел тебя, то сразу узнал. Но потом ты показалась мне немного старше, чем была, и я засомневался. Да и за время до твоего ухода, ты ранила руку случайно. Но, если подумать, следов за год могло не остаться. – задумчиво произносит врач.