— И далеко ли вы меня определили, товарищ генерал?
— Ирс? Давай, ко мне!
— Каков пункт назначения? — повторяю я вопрос, когда он кладёт трубку.
— Пункт назначения? — с улыбкой переспрашивает он. — Тебе должно понравиться. Место тихое, нарушителей не бывает, если только корова какая-нибудь заблудится. Ни проверок, ни муштры, добрые, почти семейные отношения. Отличная застава.
— Застава, — киваю я. — Уже здорово.
— Да, застава. Кяхта. Вернее, рядом там.
— Чего? — у меня челюсть отвисает. — Кяхта? Это же шутка, да?
— Почему?
— Да потому что был я там неподалёку, в Наушках, это ж трындец, Леонид Юрьевич. Далеко, холодно, уныло. Давайте, в Брест какой-нибудь, что ли. Или на Чёрное море, в Сочи. Или в Ригу к дружку вашему. Почему в Кяхту-то?
— Ну, знаешь, не весь же год холодно. Летом говорят, там очень хорошо, микроклимат. Природа охрененная. Сам бы поехал, честное слово.
Я ржу. Вот же суки, законопатили в самую жопу мира.
— Давайте тогда в Термез лучше. Там ребята важным делом заняты, душманов бьют, а я коров буду считать в сорокаградусный мороз?
— Боюсь, уже поздно. Всё согласовано на высшем уровне.
— А разве вы — это не высший уровень?
— Не самый, — усмехается он.
— Понятно. Хотите сказать, что Брежнев лично Кяхту для меня выбрал?
Да, точно, это Андропов расстарался меня туда захреначить. Козёл. Типа, подальше положишь — поближе возьмёшь… Ну, ладно, ничего. Я ведь ожидал чего-то похожего, хотя и рассчитывал, на более благоприятные погодные условия.
Появляется капитан.
— Товарищ генерал-майор, капитан Ирс по вашему приказанию прибыл! Разрешите войти?
— Заходи, Ирс, — кивает Злобин. — садись.
Капитан проходит, чеканя шаг, и садится на стул напротив меня. Глаза по пятаку. Первый раз, наверное, живого председателя видит.
— Значит так, капитан, оформишь предписание Брагину, чтобы завтра он выехал в Кяхту в пятьдесят первый погранотряд.
— В командировку, товарищ генерал-майор?
— К месту несения службы.
— Так точно.
— Только не завтра, а послезавтра, — говорю я.
Ирс округляет и без того круглые глаза и смотрит на Злобина.
— И не послезавтра, а через два дня, — добавляю я. — И увольнительную мне до этого времени оформите, товарищ капитан.
— Давай до послезавтра, Егор, — хмурится Злобин.
— Леонид Юрьевич, мне два дня нужно, а лучше семь. Ещё распоряжений кучу оставить надо.
Этого, как раз никто и не хочет, наверное, потому и спешка.
— Ладно, капитан, через два дня, — кивает и.о. — И увольнительную.
— Я зайду, сегодня за увольнительной, — добавляю я. — Дождитесь меня, пожалуйста.
— Вопросы?
— Никак нет!
— Свободен, капитан.
Ирс выходит.
— Вот так, значит, Егор Андреич, — с улыбочкой говорит Де Ниро. — Но ничего, не беспокойся, пересидишь там, пока всё не уляжется…
— И пока все не улягутся, да? — подмигиваю я, намекая на Брежнева и Суслова. — Ладно, Леонид Юрьевич, пойду я. Если чего надумаете, знаете, где меня найти в ближайшие пару лет. Вам, конечно, не ближний свет мотаться, но если что, я и сам могу подъехать. Пишите, если что.
Я встаю и иду к двери.
— Погоди, — окликает меня он и поднимается из-за стола.
Подходит и протягивает руку. Я пожимаю. Он пристально смотрит мне в глаза, а потом, разжав кисть, обнимает меня.
— Не падайте духом, поручик Голицын, — говорит он. — Пробьёмся, Егор. У нас ещё вон дел впереди сколько. Всё это похоже на какую-то херню, но ничего, при первой же возможности я тебя выдерну. Сиди там тихонько, на рожон не лезь, будь хорошим солдатом. Не привлекай, в общем внимания. Понял? Ты ж сам, как я понимаю фортель выкинул, что Ильич взбеленился?
Сам, да. Всё сам.
— Леонид Юрьевич. У меня будет просьба. Я закажу проект капиталистических реформ.
— Что-что? — хмурится он и улыбка на мгновение исчезает с его лица.
— Проект, как нам построить капитализм, чтобы вы могли спокойно жить и тратить деньги в своей стране. Я хочу, чтобы вы прикрыли учёных. Чтобы их никто не дёргал.
— Зачем нужен проект, если всё само придёт к нужному результату?
— Чтобы вас не внесли в санкционный список, когда придёт время, — пожимаю я плечами. — Чтобы вы диктовали, а не вам. И чтобы вы и через двадцать лет оставались на ключевых ролях в государстве, а не сидели под чужим именем на Багамах, опасаясь «новичка».
— Какого новичка? — хмурится он.
— Это фигура речи, неважно. Опасаясь ледоруба, понимаете? В общем, пожалуйста, пусть работают спокойно, хорошо? Не понравится нам проект, не будем осуществлять, всего проблем-то. Это же чисто взгляд учёных и всё. Теоретическая работа на тему, «а что если». Договорились?