Ни его, ни Мезенцева я не нашла, а порасспросив одноклассниц, выяснила, что они уже зашли в школу. Марина Михайловна спокойно их пропустила после того, как они о чем-то поговорили. Подозреваю, о том, что если директриса будет слишком много выебываться — останется без ремонта в кабинете за счет Спайкова отца. По крайней мере, когда я спрашивала его, почему она ему так много позволяет, Максим ответил именно так, дословно.
Жаль, но я принадлежала к числу простых смертных, и мне пришлось ждать, пока нас «официально» впустят в школу. Когда это долгожданное событие свершилось, я просто отбилась от своего класса и полюбопытствовала у сегодняшнего охранника:
— Извините, а вы не знаете, куда пошел Максим Белоусов? Высокий такой, жилистый парень со светлыми крашеными волосами.
— Да знаю я Макса твоего. На третий этаж пошел, по крайней мере, сказал так. Вроде его с другом Марина послала что-то сделать в 312-м кабинете. Он от него ключ у меня взял.
В 312-м?! В бывшем кабинете химии? Странно. У нас там не проводилось занятий ни у одного класса с тех пор, как кто-то неудачно провел лабораторную работу и пол в кабинете почернел, а половину парт пришлось выбросить. Теперь он служил скорее еще одной кладовкой: все, что не помещалось в «официальную» кладовку — относили туда. Что там могло понадобиться Спайку? Непонятно.
— Спасибо, я пойду тогда, — поблагодарила его я, и быстрым шагом пошла на третий. Охранник что-то сказал мне вслед, но я не расслышала, что, да и меня это не слишком интересовало. Я хотела попросить Спайка помочь мне донести учебники и уговорить разнообразия ради посидеть с нами во время классного часа в честь начала учебного года. Ведь если этого не сделать сейчас — парни смотаются из школы раньше, чем я успею произнести «Максим». Они каждый год так делали, появляясь только на начало линейки: посмотреть, кто пришел к нам в школу новый, и поздороваться с народом, отдыхавшим где-то на каникулах. Ну и перехватить у меня расписание, разумеется.
Оглядываясь по сторонам и скользя взглядом по номерам кабинетов, где в основном проходили занятия младших классов, я искала 312-й. Не то, чтобы я успела забыть, где он находится, но школа у нас была немаленькая, так что на то, чтобы сориентироваться требовалось все же некоторое время. К тому же, сначала я забежала в библиотеку, чихая от пыли, производимой никому не нужными книгами, где тетя Люба передала мне мои учебники на этот год: проще это сделать заранее, и потом просто передать сумку парню, чем тащить сюда его. Все равно они с Мезенцевым заберут свои книги в первый по-настоящему учебный день, то есть тогда, когда мы закончим повторять пройденный материал.
Только после этого, с рюкзаком на спине, я направилась к искомому кабинету. Дверь туда была приоткрыта, и я отчетливо видела Спайка, лениво облокотившегося на одну из уцелевших парт. Его друг стоял напротив, и они негромко о чем-то разговаривали. Мне показалось, что я услышала свое имя, и потому, повинуясь какому-то весьма странному инстинкту, я очень тихо подкралась к двери, вместо того, чтобы спокойно войти и сказать, что мне нужно. Зря я это сделала.
— Она мне уже надоела, Стас. До чертиков прям. Я знаю, мы хотели подождать до конца года, и потом уже донести до Каштанки светлую мысль, что я трахнул ее на спор, а в ее услугах мы больше не нуждаемся, но… Она меня бесит. Ходит, смотрит влюбленными глазами, того и гляди — в обморок от счастья рухнет.
Я замерла, не веря своим ушам. Это он… обо мне!? К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы, но сдвинуться с места и заявить о себе у меня упорно не получалось. Я словно разрывалась напополам: часть меня хотела кричать от боли и ощущения предательства, ножа в спину, а другая — словно говорила: «Подождем. Послушаем, что еще скажет эта парочка подонков». И я ждала. Стояла, смотрела в приоткрытую дверь и слушала их разговор так, словно он относится не ко мне. Так, словно это кто-то другой надоел ему «до чертиков» просто тем, что имел глупость довериться, полюбить, быть рядом. Ублюдок!
— Я тебе говорил, не надо играть в такие игры и помогать нашей нищенке. Что делать-то теперь будешь? И, кстати, Макс, доказательства-то где? Я к тебе Маринку работать не отправлю, пока не докажешь что на самом деле ухитрился пересилить себя.
В ответ на это парень лишь лениво закатил глаза, уже совершенно не скрывая того раздражения что копилось в нем, должно быть, с самого начала празднования Дня Рождения. Я ведь видела это. Видела, что бешу его, и, тем не менее, предпочла поверить его словам, а не собственным глазам и здравому смыслу. Наивная дура! Так, спокойно. Вдох-выдох. Я должна сначала дослушать их разговор, а потом уже влетать в кабинет с обвинениями, а никак не наоборот.