***
Вокруг творилось что-то невообразимое. Я находилась словно бы на другой планете, где все было абсолютно серым, и даже люди и животные представляли собой лишь пятна и тени. Здесь было невообразимо жутко, и душу охватывала странная тоска по кому-то или чему-то. Она сжимала сердце своими ядовитыми щупальцами и заставляла желать, чтобы это ощущение прошло. Что угодно, только бы не чувствовать, как душу разъедает изнутри безысходность.
Погода и животные этого «нигде» как будто бы соглашались с моим мироощущением: ливень лил потоками, небо было затянуто свинцовыми, тяжелыми тучами, а земля была совершенно голой, и лишь только грязь хлюпала под босыми ногами. Не было выхода в эту пугающую реальность, не было и входа в нее.
Только я, юная и всеми брошенная. Только земля без единой травинки, и голые, мертвые деревья, да свинцовое небо, и тени живых существ, бегающие меж деревьев. Это место убивало самое существо, внутреннюю сущность, и только звенящая тишина давала непонятную надежду на свободу. Тишина, в которой не было места ни стрекоту насекомых, ни вою животных, ни шелестению травы и листвы, ни даже стуку капель о холодную, бесплодную землю.
Да и время здесь как будто остановилось. Эта реальность словно ждала чего-то. События, после которого все здесь либо заиграет всеми цветами радуги, либо умрет окончательно. События, которое вырвет это место из пограничного состояния между жизнью и смертью, из этой безграничной серости. И даже тишина свидетельствовала об ожидании.
Вдруг, ее разорвал жуткий, полный тоски вой, и я поняла: кто-то умер. И с этим «кем-то» начала разрушаться и сама реальность, пойдя трещинами, ведущими во тьму. Меня охватила безграничная паника, что это я умираю, я, а не кто-то, и эта реальность связана со мной. Но стоило мне упасть в дыру и я… проснулась.
Очнувшись все на том же диване я вздохнула с облегчением: сюрреалистичный кошмар был всего лишь дурным сном. Только вот… Рядом с диваном сидел, обняв свои ноги и монотонно раскачиваясь Виталька, и выл, точно как неизвестное животное из моего сна. Тоскливо, отчаянно, и абсолютно не реагируя на то, что я вскочила и попыталась привлечь его внимание. Рядом с ним валялся разбитый в хлам смартфон, на полу валялись осколки пепельницы, а кулаки у него были сбиты в кровь. Не нужно было быть гением, чтобы осознать: ему только что сообщили о смерти любимой сестры.
Глава 20. Наедине с помешанным
Виталя был невменяем от горя. Он не реагировал на внешние раздражители, не отзывался на свое имя, и даже чуть меня не ударил, но вовремя отвел руку, впрочем, как будто бы не заметив что я — это я. Лучше бы он курил, пил, бил бутылки… Да что угодно, но не рыдал, обхватив колени руками! Я даже не очень осознавала, за кого мне страшнее, за этого парня — или за себя. Я была здорова, жива, не в опасности, если не считать того, что находилась фактически один на один с совершенно невменяемым человеком, да и мотив продавать меня кому-либо у него пропал, но…
Его было нестерпимо жаль. Еще бы. Столько сделать ради того, чтобы вытащить сестру и вот так узнать, что все было зря… Не знаю, с чего вдруг я настолько прониклась его горем, но для меня в какой-то момент стало важно вывести его из этого состояния. Не потому, что я не знаю, где я, нет. Это как раз решалось просто: достаточно было дождаться, пока он вымотается и забрать видневшийся из кармана его джинсов мобильник. Тот самый, что я выиграла. Он его не выбросил и не разбил. Скорее всего, просто не успел, а сейчас ему было уже все равно, что с ним.
Мне хотелось помочь этому человеку просто потому, что он нуждался в помощи. В утешении, что ли. То есть, сестру ему вернуть не смог бы никто и никогда, но и оставить его таким было бы… кощунством, в какой-то мере. Я вздохнула, понимая, что пока можно только ждать, пока его вырубит. Он просто невосприимчив к поддержке или сочувствию сейчас. Заперт в клетке своего горя, как я была заперта недавно на заброшенной даче.
Проводить время ожидания впустую не хотелось, так что я зашла на кухню и проинспектировала холодильник. Там оказалось два десятка яиц, неожиданные в таком месте макароны, початая бутылка виски, завядший лимон и несколько порций растворимого супа. Одну из них я сварила себе в той же кастрюльке, в которой это делал Виталя вчера (она все еще стояла на плите). Поев, я вдруг осознала, что не слышу больше криков хозяина дома. Неужели так быстро?