И все это я начал осознавать по-настоящему именно тогда, когда она отреагировала на сцену в заброшенном классе не так, как планировалось. Когда дерзила, выводила из себя, сверкала глазами и требовала к себе уважения. Я тогда растерялся и сильно разозлился. То, что я сделал с ней… потом… этого не было в плане. Это было чистое проявление моей сущности конченого мудака, как потом выразился идеально сыгравший свою роль Мезенцев. Наорал на меня, и, когда ее рядом не было, игнорировал недели две. И проверить, как она, тоже было идеей друга. Стас вообще заменял мне и мозги, и отсутствующую совесть тогда…
Я часто думаю, что никогда бы себе не простил, если бы тогда ее не вытащил из воды. Только вот… Сказать по правде, это ложь в попытке оправдать себя. Я бы обвинил во всем ее глупость и слабость, скрылся бы от совести за презрением, и опять получил бы по морде от одного хорошего человека, который по недоразумению так меня и не послал. Потому что узнал я ее позже. Тогда, когда вытаскивал от этого психопата. Тогда, когда она ухитрилась убить человека и похоронить ужас от сделанного где-то в себе. Тогда, когда не находил себе места, пытаясь вернуть ее к жизни у себя дома после того, как ее изнасиловали.
Но лучше всего я понял, что она такое на самом деле, и какой я конченный идиот много позже. Первый раз это понимание озарило меня после ее появления со Змеем. После ее идиотского, неуместного, ненужного героизма, очень ярко давшего мне понять: несмотря ни на что она по-прежнему меня любит, что бы ни говорила. А второй раз — когда она не приняла моих извинений, и сделала так, чтобы я при всем желании не мог ее найти. Это был… очень сильный поступок, и я это, безусловно, заслужил. Чем дольше живу, тем больше в этом убеждаюсь.
Самостоятельная жизнь, на самом деле, дала мне много пищи для размышлений. Я понял, как много ей приходилось пахать, чтобы иметь хотя бы то, что у нее было. Понял, что бедность — это не смешно, а очень хуево. Понял, как выразился как-то Стас, что «деньги не растут на деревьях у меня рядом с домом». И проникся к ней подлинным уважением. Она выживала, а не жила и при этом никогда не жаловалась. Даже тогда… Даже после всего случившегося с ней по моей вине дерьма.
А еще я искал ее. Понимая, что Москва большая, и хрена с два у меня получится это сделать, если я не окажусь самым удачливым человеком на свете. Понимая, что она не будет рада меня видеть. Зная, что меня просто пошлют нахуй. Все равно искал. И, что интересно, нашел. Но вот уже полгода не решаюсь хотя бы зайти в это долбанное кафе в ее смену. Видимо, ей с матерью перестало хватать денег, потому что там она работала так же, как и кафе в нашем родном городе. И чаевых собирала больше всех. Я наблюдал за ней в окно по нескольку часов, но зайти никак не решался. И, наверное, никогда бы не решился. Только вот Мезенцеву, успевшему уже найти любимую девушку и провстречаться с ней больше года, конкретно надоел мой «вид щенка, которого пнули под зад с силой баллистической ракеты», поэтому друг заявил, что не пустит меня в квартиру, пока я с ней не поговорю. А Стас — не из тех, кто не сдерживает обещаний. Да и обмануть его я не смогу.
Так что теперь я стоял у крыльца «ее» кафе и торжественно держал в руках букет. Смелости войти мне все еще не хватало, так что я просто ждал, пока она выйдет сама, ведь ее смена кончалась в одиннадцать, и мимо меня Влада обязательно пройдет. Скорее всего она швырнет «веник» мне в рожу, но я это заслужил, так что… все должно быть так, как будет. Да и уйти не попытавшись было бы идиотизмом. Хотя бы из-за возможной ночевки на коврике перед квартирой, которую мы снимаем вдвоем. Да и был ли смысл так отчаянно ее искать, чтобы потом не набраться смелости и не поговорить? Сначала я хотел выпить для храбрости, но потом понял, что это очень плохая идея. И потому стоял, как дебил, и просто ждал ее.
Когда она вышла в конце концов, и я получил возможность начать что-то делать, мне пришлось загородить ей проход и не дать себя пропустить, потому что она смотрела исключительно себе под ноги и совершенно не обращала внимания на внешний мир. Явно была чем-то расстроена, но чтоб я знал, или мог хотя бы предположить, кто кроме меня трехлетней давности мог ее в такое состояние привести.