«НЛО». Это такая тарелка на столбе, в тарелке сидят люди а с помощью столба она вращается в разные стороны и если ты боишься высоты - то там страшно и здорово. Я - боялась, тем более что Спайк держал меня на руках, нарушая к чертям все правила безопасности. Одной рукой крепко удерживал меня, а второй - держался, чтобы мы не вылетели оттуда. Как ему такое разрешили - ума не приложу, но было весело, хоть те, кто был с нами и называли и меня, и его кончеными психами. А потом мы кидались друг в друга попкорном, купленном все в том же парке, смеялись, врезались в чужие машинки в автодроме и мне казалось, что я абсолютно и совершенно счастлива. Особенно тогда, когда я по-настоящему проголодалась, сказала Спайку об этом, и он губами вынимал из моих волос и одежды раскрывшиеся зерна воздушной кукурузы, то и дело целуя меня в процессе. Как он заявил, в таком виде меня даже в придорожное кафе не пустят, а значит надо этот самый вид исправить на приличный всеми доступными методами. Я смеялась и краснела, тем более, что он даже дурачиться ухитрялся с сексуальным подтекстом, но совершенно не возражала. Было ощущение, словно я в раю. Потом мы все же нашли подходящую уютную кафешку, где мне с первого взгляда понравилось. Я здесь никогда раньше не была, но я и не принадлежала к числу людей, у которых есть деньги на готовую еду, так что в этом как раз не было ничего удивительного. Здесь все было выполнено в бело-синих тонах, причем синий цвет преобладал, да к тому же был насыщенным, приятным глазу. Скатерти на столиках были в крупную синюю клетку, а сами - белые. Вместо стульев здесь стояли уютные кожаные синие пуфы, в которых можно было утонуть, если сесть неудачно. В самом не слишком большом помещении стоял, как выразился Спайк, «романтический полумрак», а услужливая веселая официантка в белом переднике встретила нас прямо на пороге, удачно пошутив что-то про то, что мы являем собой эдакое единство противоположностей, «Свет и Тьму». Максима она явно знала, так как очень удивилась тому, что он пришел с девушкой, а не с другом. Выходит, он не водит сюда своих девок?... В кафе мы просидели, наверное, часа три, если не больше - разговаривали обо всем на свете, как не говорили раньше никогда. Я узнала, что несмотря на абсолютно разное детство и материальное положение мы со Спайком читали одни и те же книги и даже симпатизировали одним и тем же персонажам, как правило, отрицательным. Узнала, что даже с ним происходили вещи, которых он стыдится и не хотел бы вспоминать, но ради меня, так и быть, пойдет на откровенность. Узнала, что он может быть серьезным - и спустя минуту уже шутить, легко и ненавязчиво перескакивая с одной темы на другую... Одно только не давало мне покоя: его глаза. Они то и дело темнели, как будто бы он злился на меня за что-то, но стоило мне прямо спросить, что не так, он только отшучивался и просил меня не обращать внимание на ерунду. Обращать внимание я не перестала, но ему решила больше ничего не говорить. В конце концов, паранойя - это болезнь, даже несмотря на то, что если вы параноик - это вовсе не означает, что за вами не следят. Так что не стоит портить ему настроение. Когда мы, наконец, собрались уходить, а я допивала уже наверное седьмой или восьмой стакан грейпфрутового сока (а больше я ничего, кроме отбивной с гречкой и его, не заказывала), Спайк объявил, что в такое позднее время он меня домой не отпустит. Да и вообще, чего мне дома делать, там ведь все равно нет ничего хорошего. Так что, он единолично решил, что я еду к нему. Я ничуть не возражала, мне нравилось и это странное свидание и его общество, и то, как он временами умудрялся опошлить даже самое невинное мое высказывание, так что я только позвонила тете Даше и попросила приглядеть за Сириусом (так звали моего крыса) еще сутки, попутно наплетя ей что-то о том, что буду с ребятами на речке. То ли соседка поверила, то ли ей было все равно, а ответственность за моего питомца она взяла, так что я со спокойной душой поехала к парню, даже несмотря на то, что прекрасно понимала, чем, скорее всего, закончится это «повторное празднование». Я не ошиблась. Стоило нам зайти в дом, а Спайку запереть дверь - как я оказалась прижатой к ближайшей стене его горячим телом. - Ну что, ты больше меня не демонизируешь, мм? - осведомился он ехидно, обращаясь, по-видимому, к моей шее. - Когда ты так себя ведешь - еще как демонизирую. Ты похож на инкуба, - фыркнула я, несколько подзабыв о том, как дышать от его поцелуя куда-то в область ключицы. - С демоном соблазнения меня еще не сравнивали... Думаю, потому что им не хватало фантазии. В отличие от тебя, - он так же неожиданно поднял возмущенно взвизгнувшую меня на руки и потащил куда-то, категорически отказываясь сообщать - куда. Я смеялась, визжала, требовала немедленно отпустить, но мой похититель абсолютно не знал пощады, притащив меня все в ту же гостевую спальню. Там он аккуратно бросил меня на кровать, и тут же прижал к ней всем телом. Повторяется, однако. Что было дальше, я описывать не могу и не хочу. Эйфория, испытываемая от того, что ты лишаешься невинности с любимым человеком не подлежит никаким описаниям, тем более что я была из тех, кто никогда даже не пытался исследовать собственное тело самостоятельно, и все ощущения для меня были восхитительно-новыми. Мысли из головы, в том числе и те, что требовали остановить происходящее, быстро испарились, и я чувствовала только его. Его руки, его губы, его низкий голос, которым он то успокаивал меня, то дразнил, то смущал еще больше, чем вообще возможно в такой ситуации... Даже порванное к чертям белье было почти не жаль, а ведь обычно я берегла свои вещи и старалась, чтобы они «жили» как можно дольше. Я была совершенно, абсолютно, невероятно счастлива, засыпая рядом с этим человеком, обнимая его всем телом, утыкаясь носом ему в плечо... И даже завтрашний день почти не вгонял меня в тоску. Даже первое сентября, на которое я наверняка опоздаю.