й, не замечая меня, наблюдающую за ним из-за раскидистого дуба. Затем ломом, лежавшим в кустах рядом, вскрыл его без особого труда, подтверждая догадку о том, что он сюда приходит отнюдь не в первый раз. С открытием гаража передо мной развернулась такая картина, что я сама бы себе не позавидовала, если бы знала, чем кончится эта спонтанная слежка. Пахло из него отвратительно, даром, что, пока Денис не вскрыл его, я ничего не чувствовала, а заполнен он был огромным количеством... останков. Кошек, собак, птиц, морских свинок. Все они гнили здесь, распространяя зловоние и привлекая больших мерзких трупных мух, и, скорее всего, прочих летающих и ползучих падальщиков. В дальнем углу гаража я разглядела небольшую клетку, в которой сидел и смотрел в никуда пустыми глазницами покалеченный и, кажется, мертвый кролик. В центре гаража стоял стол, на котором лежали окровавленные хирургические инструменты и обычный кухонный нож. Кошка истерически мяукала и вырывалась, а Денис средь бела дня затаскивал бедное животное в это царство кошмара, по всей видимости, чтобы дополнить ею интерьер. Я не выдержала, и вскрикнула. Денис от неожиданности выпустил кошку, и животное понеслось наутек. Я попыталась последовать ее примеру, тоже бросившись бегом от быстро сориентировавшегося Агатова, однако, спустя метров пятьдесят, я наступила на собственный развязавшийся шнурок и разбила к чертовой матери колени о какую-то корягу. Во дворе, как назло, никто не гулял ни с детьми, ни с собаками, так что я поднималась, превозмогая боль, совершенно самостоятельно. Только вот «Дэнчик» не собирался ждать, пока я встану и ухромаю от него подальше. Парень быстро нашел меня, деловито, не произнося ни слова, скрутил, хотя я вырывалась, а когда я попыталась закричать - заткнул рот грязной перчаткой, по всей видимости захваченной им из гаража ужасов. А чтобы я от нее не отплевалась, еще и рукой держал ее у меня во рту, а второй - закинул меня на плечо, словно мешок со старыми шмотками, и куда-то быстро потащил, очевидно, опасаясь, что кто-то успеет увидеть его веселый музей юного садиста до того, как он туда вернется. Вместе со мной. Абсурдность происходящего странно на меня повлияла. Я не боялась, не паниковала, сердце не билось как бешеное, хотя должно было бы, да и вообще эмоции как будто отключились. Я только разумом понимала, что крупно влипла, и вытаскивать меня теперь некому. Никто ведь не знает, что я последовала за Денисом, и никто не видел этого его гаража, иначе он бы уже стоял на учете. Я ощущала себя клинической идиоткой, но никаких эмоций, кроме желания истерически рассмеяться, не было. Наверное, это был своеобразный шок. Вот живешь ты в захолустном городишке, учишься, вроде бы все про всех знаешь. А потом оказывается, что твой лучший друг тебя использовал, а парень из параллельного класса держит целый гараж для того, чтобы мучить и убивать животных. А потом этот парень тащит тебя в свой гараж, и ты не имеешь ни малейшего представления, что же с тобой дальше будет. Любопытство кошку сгубило, и все такое. А, нет. Кошку оно как раз спасло, а сгубило - Каштанку. Собиралась же послушаться Спайка! Не зря он считал меня дурой, ой не зря. И вот теперь эту самую дуру втащили в гараж, запихнули, несмотря на попытки отбиваться в ту самую клетку с кроликом и заперли там. Это при том, что я едва в ней помещалась! Особенно если пытаться не коснуться уже совершенно точно мертвого животного, в глазницах которого копошились опарыши. Господи, какая мерзость. Я ощутила подкатившую к горлу тошноту, вытащила изо рта руками совершенно омерзительную на вкус кожаную перчатку и заорала во всю мощь легких: - Помогите! Только вот Денис сразу же после запихивания моего бренного тела в клетушку куда-то ушел, закрыв гараж так, словно его и не открывали никогда, и старая ржавая постройка, похоже, не пропускала ни звук, ни запах, потому что мой вопль эхом ударил по моим же ушам, вызывая в них весьма неприятные ощущения. То ли гараж был слишком большой, то ли район слишком малолюдный, но меня не оставляло подозрение, что черта с два меня здесь найдут. А если учесть, что ни еды, ни воды в гараже не было, зато была просто прорва мерзких насекомых и куча останков, то смерть меня ожидала теоретически медленная и неприятная. Оставалось надеяться, что Агатов не окончательно двинулся крышей, и, вернувшись в свои застенки Инквизиции, он попугает меня, может, помучает (мне не привыкать) и отправит восвояси со строжайшим наказом держать рот на замке. Я сдам его какому-нибудь Гринпису, этот жуткий гараж ликвидируют, и все будет хорошо. Я истерически рассмеялась, потому что вероятность такого исхода была просто феноменально мала. Скорее уж, Агатов вернется, задумается, что я лучше зверушек, и под покровом ночи сделает экспонат анатомички и из меня тоже. Мол, за что боролась, на то и напоролась. RIP, Влада Каштан, ты была слишком безмозглой, чтобы жить, даром что отличница. Была в этом, кстати, определенная ирония: умереть спустя два дня после неудачной попытки суицида. Как будто само мироздание согласилось с тем, что я была права, попытавшись утопиться, только вот до конца дело не довела. А это же неправильно. Надо испра-а-авить. В таких странных размышлениях проявлялась паника. Попытка свалить клетку со стола ничего не дала, поскольку, стоило мне коснуться кроличьего трупа, как я истерически взвизгнула и откатилась обратно в ту часть большой клетки, где его не было. Тем более, что на меня переполз с него какой-то жук, и его пришлось размазать между пальцами. А вытереть их было не обо что. И полнейшая темнота в гребанном гараже никак не способствовала хорошему настроению и бодрости духа. Да и вся эта... ситуация тоже. Спустя, наверное, минут пятнадцать после первой попытки сдвинуть клетку, я предприняла вторую, поборов отвращение и навалившись на основательно подгнившую кроличью тушку и «его» часть клетки всем своим тщедушным телом. Клетка, казалось, немного сдвинулась, но насекомых на мне теперь было куда больше, чем в первый раз, да и вся кофта была вымазана в крови и гное, а джинсовку я, как выяснилось, благополучно забыла в школе. Рассеянность - страшная штука. Вспоминаешь о том, что приходила в школу в куртке, только тогда, когда сидишь взаперти в гараже и в клетке с мертвым зверем. Снова пересилив себя, запах и отвращение, я еще раз плечом навалилась на кроличью часть клетки. Потом еще раз и еще. С каждым разом клетка чуть-чуть сдвигалась в сторону одного из краев стола, и, наконец, упала, оглушив меня грохотом. К тому же я больно приложилась плечом о «пол» клетки и ударилась головой о ее «потолок». Словно мне было мало всего этого, кролика отбросило на меня согласно здравому смыслу и законам физики, заодно «стряхнув» на меня еще больше насекомых. А вот больше ничего не произошло, хотя я надеялась, что от удара откроется замок и я по крайней мере выберусь из мерзкой клетки, в которой нельзя было даже сесть. Да и запах гниющей зверюги оптимизма и желания в ней находиться не прибавлял. Я подозревала, что грохот от падающей клетки все же был слышен. Вернее, был бы, если бы в этих ебаных гаражах в тот момент, когда я свалила клетку, кто-нибудь прогуливался. Только вот, скорее всего, даже если его кто-то и услышал, это списали на упавший лом или что-то вроде того, ради успокоения своей совести, да и прошли мимо. От греха подальше, что называется. Потому что люди - они именно такие. Неожиданно вспомнилось, что портфель и сменка вместе с мобильным телефоном (он лежал в портфеле, чтобы я его не потеряла) остались там, куда я упала, когда развязались шнурки. Наверное, Агатов ушел их искать, чтобы избавиться и меня не могли по ним найти. А значит, он скоро вернется. Правда, было решительно непонятно, «скоро» - это когда вообще? Здесь же не было часов. Собственно, здесь вообще ничего не было, кроме меня, клетки, окровавленных инструментов и останков живности. Мерзость, мерзость, мерзость! Я почти хотела, чтоб этот больной на голову вернулся. Хоть какое-то разнообразие, мать его. Осознав, что затея со скидыванием клетки ничего не дала, я начала пытаться выбить замок. Отчаянная идея и бессмысленная. Только руки в кровь поразбивала, увеличив шансы получить заражение или еще какую-нибудь прелесть. Некстати начало вспоминаться, что все известнейшие маньяки начинали с домашних животных. И столь же некстати подумалось о том, что предсказать содержимое головы такого «человека» невозможно. То есть, когда он вернется, он может сделать что угодно. А я, будучи хрупкой девушкой, никак не смогу ему ответить. Я же даже со Спайком ничего сделать не могла, а он, как я сейчас понимала, старался запугивать, не причиняя реального вреда. И говорил, что Дениса стоит бояться, потому что он «без тормозов». Изумительно просто! Мною, наконец, овладели нормальные для таких ситуаций чувства. Паника, страх за свою жизнь, омерзение, желание выбраться и прочий спектр эмоций мыши в мышеловке. Я снова заорала. Результат это дало тот же, что и в первый раз. Я заорала еще раз, молотя ладонями по клетке. Ни единого постороннего звука не раздалось в ответ. Только голова разболелась еще сильнее, а из глаз брызнули слезы. Нестерпимо хотелось домой, хоть меня там никто и не ждал. Или в школу. Или на работу. Или к Спайку, который будет прожигать меня презрительным взглядом. Словом, куда угодно из этого гаража ужасов, мать его! Впав в пан