потрепала меня по волосам, как бы говоря «вот и умница», и я услышала щелчок выключателя. А затем - приказной тон. - Попробуй открыть глаза. Я последовала ее настойчивому совету. Перед моим взором предстала все та же комната, но практически не освещенная. Я еле различала женский силуэт. Глаза не болели, о чем я этому силуэту и сообщила. - Отлично, теперь давай попробуем тебя усадить на кровати. Если получится, и ты не почувствуешь слабости или резкой боли в животе, то я принесу бульон. Ты когда последний раз ела, кстати? - В пятницу днем, в школе, кажется, - совсем тихо ответила я. Впрочем, странная девица меня услышала. - Ох ты ж елки... Сегодня, к твоему сведению, вечер вторника. Ладно. Сама сесть сможешь? Вместо ответа, я попыталась приподняться и тут же упала обратно, задрожав от слабости. Девушка укоризненно покачала головой и подошла ко мне. Затем помогла приподняться и переложила подушки таким образом, чтобы я могла на них облокотиться и полусидеть, не предпринимая для этого никаких усилий. Живот не болел. Ну, почти не болел, если не прикасаться к нему и не пытаться еще как-то изменить положение тела. Я пришла к выводу, что отделалась синяками и серьезных повреждений быть не должно (ну, может ребро сломала, судя по тому, оно нестерпимо болело), и сообщила ей об этом. Девушка удовлетворенно кивнула, пробурчав под нос что-то о том, что заставит Спайка обследовать меня в частной клинике. Затем она вышла из комнаты, сказав мне не вырубаться до ее возвращения. Я и не стала. Сидела и думала о том, что я теперь - убийца, которую покрывают и к тому же порченая, из-за того, что со мной сделал тот парень. По лицу текли слезы, на душе царил полный раздрай, и мне даже как-то жаль было, что меня там не добили. Когда это все происходило, я думала лишь о том, что я должна выжить. А теперь, выжив, жалею, что не померла. Мерзковатое ощущение. Хотя то, что стоит прикрыть глаза - и перед ними предстает грязная рука, стягивающая трусики с лежащей неподвижно меня, было во сто крат мерзее. Меня снова начало знобить, и я усилием воли приказала себе не думать об этом. Вернулась девушка, держа в руках чашку с чем-то горячим. Я втянула носом воздух и поняла, что это куриный бульон. Желудок заурчал, отвлекая меня от мрачных мыслей. Внутренний голос язвительно переиначил избитую фразу: «Желание сдохнуть приходит и уходит, а пожрать хочется всегда». Я криво улыбнулась, отпивая из чашки, что моя вынужденная сиделка держала в руках, немного едва теплого бульона. Я не жаловалась и пила по чуть-чуть, понимая, что если выпить сразу много, меня опять стошнит. Когда я выпила где-то половину чашки, девушка забрала ее у меня и сообщила, что придет еще минут через сорок. Я ее поблагодарила, и она ушла. Вернулась она позже и не одна. Вместе с нею зашли два амбала в белых халатах, вызывавшие у меня неприятнейшие ассоциации и вместе с ними - желание спрятаться куда-нибудь под кровать, и благообразный дядечка в летах, очевидно, доктор. Когда один из амбалов протянул ко мне руки, я, вопреки разуму, панически заорала, требуя, чтобы меня не трогали. Девушка устало произнесла. - Это помощники врача. Ты сама на ногах не устоишь, а тебя надо осмотреть. Держи свою панику в руках! - Я знаю, - мрачно огрызнулась я. - А еще я знаю, что не хочу, чтобы меня трогали. Сама встану. Она язвительно фыркнула. - Валяй. Упадешь - ловить никто не будет. И я действительно встала. С трудом, держась за тумбу рядом с кроватью, в одном белье и босиком, но я стояла. Хоть и дрожала, как осиновый лист. В комнате все еще было темно, так что различить толком как выглядела девушка я не могла, однако, мне показалось, что она смотрит на меня с одобрением. Врач во всю эту странную сцену не вмешивался, но подошел ко мне и начал ощупывать. Это тоже было неприятно и иррационально хотелось вырываться, но я держалась, понимая, что осмотр мне необходим и последующая перевязка тоже. Спустя пять или семь минут этого странного поверхностного осмотра, он резюмировал неожиданно низким голосом: - Пока могу сказать только то, что у нее сломано ребро. Но девушку нужно к нам. Хотя бы на два дня, сделать рентген, перевязать, назначить лечение, выяснить, нет ли повреждений внутренних органов. Правда, если вы хотите, чтобы об этом никто не знал, то такая конфиденциальность влетит в копеечку. В комнату вошел Спайк, и он же ответил доктору: - Деньги - не проблема, забирайте на столько, на сколько потребуется. Но как только она более-менее окрепнет - я хочу, чтобы ее вернули сюда. Договорились? Доктор кивнул. Меня никто ни о чем не спрашивал, только укутали в теплый махровый халат, и, против моей воли, скрутили и донесли до врачебной машины. Так начались две недели моего лечения у доктора Баргинова.