белью, когда вспомнила, сколько раз за последнее время меня перевозили туда-сюда, не особенно интересуясь, хочу ли я быть перевезенной. С другой стороны, этот раз был исключением. Меня честно пытались отправить домой. И именно мое невовремя взыгравшее благородство было причиной новой поездки, приведшей в заброшенные гаражи. Метель как раз улеглась, так что я могла видеть родителей «моих» мальчиков на дорогих машинах неизвестных мне, но явно престижных брендов. Вернее, пока что я видела в окно только сами автомобили, благо, на дворе было что-то около трех часов дня, и темнеть только начало. Один, очевидно, Белоусова-старшего - вытянутый старый, я бы даже сказала «в стиле ретро», темно-красный. Второй - какой-то внедорожник, серо-стальной. Из него, затормозив первым, вывалился бульдогообразный папочка Мезенцева, и деловито встал возле своего транспортного средства в ожидании, пока то же самое сделают его товарищ по несчастью и Змей. Вторым затормозило авто Андрея Белоусова, и тот так же, как и Мезенцев-старший, встал рядом с машиной. Мы затормозили последними. Оба отца парней приехали в одиночестве, и, если у них и была какая-то «подстраховка», то они ее не демонстрировали. В отличии от Змея, который, не стесняясь, вышел из машины только после своей охраны. Затем приказал выйти нам, и охранники, не сговариваясь, встали за спинами мальчишек, наведя на них пистолеты. Меня никто ни к чему не принуждал, и даже более того, на меня просто не обращали внимания. Как будто меня тут и не было. Не самое приятное ощущение. А потом один из телохранителей Змея и вовсе отвел меня подальше, так, чтобы я не слышала, о чем вообще договариваются эти люди. Мол, приказ Змея, и, если мальчики захотят, то сами мне все расскажут. Если выживут. От последнего замечания меня начала бить мелкая дрожь, но, благодаря приказу «мертвого» Агатова-старшего, мне оставалось только издали наблюдать за разворачивающимися событиями. Мужчины разговаривали, и, хотя я не слышала ни слова, но могла видеть их реакции на то, что произносил собеседник, благо, мы отошли недостаточно далеко, чтобы не видеть их, но достаточно, чтобы ни слова из тихого разговора между бывшими друзьями не долетало до моих любопытных ушей. Поэтому мне было видно, что Мезенцев-старший в ярости, а отец Спайка - в отчаянии, которое тщетно пытается скрыть. Но если его вижу даже я, значит, от Змея оно тем более не укрылось. Сам он стоял спокойно, а на губах его играла кривая усмешка. Так выглядят люди, которые добились своих целей после долгих испытаний и неудач. Так, как Змей выглядят победители. Я не помню, сколько простояла, наблюдая за все более мрачными врагами моего похитителя и им самим. Зато я помню, что в конечном итоге охрана Агатова-Ревенюка толкнула мальчишек к родителям. Но только после того, как они оба передали Змею что-то. Что-то, не похожее ни на договор, ни на подписанный чек на крупную сумму денег. Нет. Мне удалось разглядеть, что это была какая-то статуэтка, но не более того. Теперь оставалось лишь гадать, зачем она так нужна мужчине, но, раз он забрал именно ее, значит именно она и была ему нужна для чего-то. Две машины разъехались в разные стороны, а я все стояла на морозе, и ждала, пока обо мне вспомнят и сделают хоть что-то. Охранник по-прежнему держал меня за руки, видимо, полагая что думать самостоятельно ему не должности. Но мне не пришлось ждать слишком долго, и толком замерзнуть я не успела. Подошел сам мужчина, устроивший все это, и весьма насмешливо, даже, наверное, слегка издевательски, он заметил: - Вот видишь, юная леди. Ты была готова за них даже умереть, а они о тебе и не вспомнили, когда за ними приехали родственнички. Гнилое семя, что поделаешь. Впрочем, я обещал тебе безопасность и благополучное возвращение домой, если конфликт разрешится правильно. Так что пойдем, я отвезу тебя домой. - Если следовать вашей логике, то Денис должен был вырасти приличным человеком, - мрачно парировала я, рефлекторно причиняя боль в ответ на причененную мне. Змей только слегка поморщился, как будто не ожидал от меня столь недостойного выпада. И после этого совершенно спокойно взял за руку и отвел к машине. Перед тем, как я села в нее, он завязал мне глаза найденным на заднем сидении шейным платком, и уверил, что прекрасно знает, где я живу. Я не сопротивлялась. Мне было грустно. Помимо этого меня так же весьма интересовало, почему мальчики на самом деле никак обо мне не вспомнили, и не было ли это на самом деле решением мужчины, а так же, что это за загадочная статуэтка, потере которой так сильно огорчились родители моих излишне избалованных жизнью одноклассников. Если бы я еще могла получить ответы на эти вопросы, которые мне никто не желал давать, вместо этого намеренно держа в неведении. С другой стороны, это все можно было отложить. Тем более, что старший Агатов неожиданно начал напевать что-то малоосмысленное, но завораживающее, и мне захотелось отвлечься от любых мыслей и просто слушать, сосредоточившись на мелодичных звуках и бархатистой ткани, которая закрывает мне глаза. Время текло очень странно, но убаюкивающий голос как будто обволакивал мое сознание, и я, по всей видимости, задремала. Меня словно выключили, как ненужный компьютер, потому что очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Повязки на глазах уже не было. Я подняла сонный взгляд на открывшего снаружи дверь машины Змея. Он чему-то улыбался, и, увидев, что я очнулась, констатировал: - Приехали. - Дайте угадаю: меня никто даже не искал? - Юный Белоусов успел наплести что-то правдоподобное в школе, пока держал тебя в доме подальше от моих загребущих рук, так что четвертные экзамены сдашь потом, - усмехнулся мужчина. - А твоя мать... Да ты и сама знаешь. Теперь поморщилась неприятному выпаду уже я. Это был удар ниже пояса. С другой стороны, я сама напросилась, да и он запросто мог прикопать мой труп где-нибудь возле того заснеженного домика, никто б и не вспомнил, что я когда-то существовала. Вместо этого он честно довез меня до дома, и даже помог выбраться из машины. Я задумчиво посмотрела на дверь в свой подъезд, вспомнив, что у меня нет больше ключей от дома. Верно истолковав то, что я встала перед нею, Змей протянул мне мои ключи, неведомым образом оказавшиеся у него, и конверт. Я забрала ключи, но деньги (вряд ли там было что-то еще) проигнорировала. Он закатил глаза. - Считай это платой за моральный ущерб, барышня. К тому же, там лежит оформленный больничный лист на твою работу, в который можно вставить любые даты. Это, кстати, не моя работа: я его нашел у милого юноши. Забирай и не пытайся играть в благородство, сейчас оно никому не поможет, только навредит. Я устало вздохнула. Подумала. И поняла, что он прав, и взять эти деньги будет просто разумным. И на предательство это совсем не тянет, хотя бы потому, что я бы поступила так, как поступила и осталась бы с парнями в любом случае, даже если бы меня за это пытали. Я все-таки забрала конверт из теплой мозолистой ладони, и на секунду задумалась. Потом поняла, что не хочу говорить ничего лишнего. - Спасибо, - произнесла одно-единственное слово, на что мужчина вдвое старше меня кивнул, а потом неожиданно поцеловал мою руку. Я не успела ни возмутиться, ни понять, как на это реагировать, потому что сразу же после этого он сел в свою машину, по-мальчишечьи отсалютовал мне, и завел двигатель. Я покачала головой, и поняла, что все события произошедшие за последнее время - это слишком для меня. Все, чего мне хотелось - это узнать, какое сегодня число и лечь спать. В собственную постель. А тайны, равно как и вполне живые Спайк и Стас, подождут. В конце концов, им больше ничего не угрожает. Оказавшись дома, я выяснила, что сегодня уже шестнадцатое января, а еще не удержалась, и пересчитала деньги в конверте. Там была сумма втрое больше, чем мне удалось накопить за всю свою жизнь. Я могла теперь не боясь поступать в другой город, и не думать о деньгах как минимум первые полгода учебы. А в остальном... В доме не изменилось ровным счетом ничего, и даже моя постель так и была неразобранной. Мамы не было, но пахло так, словно недавно она была здесь и пила. Я устало вздохнула, по привычке спрятала деньги, и, не раздеваясь завалилась на постель, решив подумать обо всем завтра.