Послесловие последнее: Девочка.
Эта девочка отчаянно напоминала мою Анну. Только... эта «версия» была лучше. Влада была смелой, несгибаемой и целеустремленной. И сильной, что, пусть и было весьма странным для девушки, ничуть ее не портило. Мне нравилось за ней наблюдать. Приезжать из нашего старого и потрепанного городка где моя власть стала практически безграничной, и исподволь любоваться этой смелой, безрассудной и бесконечно одинокой несмотря на мать рядом малолетней пигалицей. В этом было очень много всего. Немного вуайеризма. Немного банального любопытства. И, совсем чуть-чуть, надежды. Вдруг бы девочке запал в душу потрепанный ветеран, сменивший имя и поставивший все на карту воскрешения. Хотя, если подумать, то хорошо, что она в итоге вернулась к мальчишке. Или по крайней мере дала ему второй шанс. Я ведь и в самом деле вернулся из мертвых, и заплатил за это не самую маленькую цену. Узнай такая, как она, что я принес в жертву рассудок своего сына чтобы иметь возможность отомстить и вернуть свою жизнь - точно бы осудила со всем жаром юности. Думаю, я остался для нее загадкой, которую ей не хотелось разгадывать. Все ее действия, за которыми я наблюдал, говорили именно об этом. Словно чувствовала во мне нечто, о чем ей не хочется знать. Впрочем, возможно теперь я вижу мистику даже там, где ее отродясь не бывало. Пережитое меняет людей. А уж смерть - и вовсе преображает до неузнаваемости. Только если труп, оставшийся в могиле, гниет телом, то я, вероятно, немного подгнил самой своей бессмертной душой, оттолкнув от себя девчушку. Помню, первый раз, когда она меня увидела, на наивной мордашке было написано безграничное удивление. Как же. Вместо гротескного киношного злодея, в которого превратился мой юный сын, ее встретил человек, отчетливо копирующий аристократические манеры. Вежливый, учтивый, не причиняющий вреда без необходимости. А ведь изначально я планировал держать щенков не в сарае даже, а в шалаше на улице, чтобы холод и риск помереть от пневмонии прочищал им мозги. А их папаш торопил, вынуждая быстрее нести мне Ключ, необходимый для возрождения власти, которой я когда-то обладал. И не смог. Всегда имел слабость к хорошеньким наивным маленьким женщинам. Особенно к таким, какие ко всему прочему страдали синдромом героя. Как Влада. Каштанка - хах, забавное прозвище. Но девочка не похожа на мелкую шавку. Скорее... да, на мою Анну. Только лучше, смелее. И верную. Да и мать из нее наверняка вышла бы не безразличная, а любящая. Жаль, что узнает об этом на себе мальчишка Белоусова, отрекшийся от отца. Но, с другой стороны, так оно и правильно. А я пригляжу за тем, чтобы у этих двоих все было хорошо. Должно же мое воскрешение нести не только горе, но и нечто хорошее? Я задумчиво выкурил сигарету, стоя возле кафе, где маленькая бойкая официанточка собирала свою дань с каждого посетителя, милой улыбкой, добрым словом или вовремя сказанной язвительной шуточкой вытягивая из них куда больше, чем иная бы вытянула обычной хорошей работой. За одним из столиков ее ждал паренек-ровесник, уже больше не красившийся в бледную моль, и в нетерпении постукивал ногой, явно не в силах спокойно ждать окончания ее смены. Я улыбался. Хорошо это или плохо, а здесь мне делать нечего, и, значит, нет никакой надежды на возвращение в наш городок с молодой невестой. Не стоит злить судьбу второй раз, я мог бы обойти и ее симпатию к мальчишке, но... нет, так нет. В конце концов, наивных барышень хватит и на мой век. Убедившись, что меня не ждут, и докурив сигарету, я махнул рукой отлучившемуся за порцией еды из Макдональдса через дорогу водителю. Интересно, пересекутся ли наши с этой бойкой девочкой линии когда-нибудь? Надеюсь, что да. Хотя ей лучше надеяться на обратное.