Глава 18
— Уф-ф! — Сторог Тьер, размазывая пот с каменной пылью по лицу, приблизился к Стару. — Готово!
— Что готово? — живо спросил Стар.
— Тонкие остались стенки, раз — и вся река уж в туннеле! — торжественно и гордо рубанул рукой воздух Сторог Тьер.
— Неужто справились? — обрадовано пыхнул трубкой Стар.
— А-то! Денно и нощно долбали скалу, ан вона! Продолбили! Ну, я побегу королю доложу! — крикнул на последок Сторог Тьер, быстро спускаясь вниз.
Стар задумчиво пускал дым, раздумывая над грядущей войной. Куда-то вдруг пропала уверенность в победе, лишь сомнения и тревоги остались. Куда им тягаться с таким воинством? Вестимо, земля своя, родная, да и дело у них верное — оборона… Оборона, кстати, знатная, одних ловушек скрытых сколько! А огненная река дорогого стоит…
А вон и Арсад стоит, тоже думает о чем-то… Стар спрятал трубку в карман и подошел к чародею:
— О чем задумался, Арсад?
— Что-то неладное деется там, не пойму только, что? — Арсад нахмурился.
— Печать никак сломают?
— В том-то странность, что печать никто и не пытается уж дня два как трогать. Правда, через три дня она и сама спадет, но могли и ускорить ведь… А не стали. Почему?
— Что ж там твориться-то?
— Кабы знать… — угрюмо сказал чародей. — Однако силы могучие в астралах моментами кочуют, а к чему ведут… Загадка… Никогда не видывал ничего подобного.
— Что ж делать-то? — с нескрываемым беспокойством спросил Стар.
— В ожидании нет силы, однако в спешке нет атаки…
— И горазд же ты неясно советовать, — посетовал Стар.
— Ясные советы сродни приказам, а вольные народы приказы ненавистью лютой жалуют.
— И то правда, — удивленный глубиной мысли сказал гном.
— Что-то грядет, предупреди короля, пусть строит войско.
— Это что, совет? — усмехаясь, спросил Стар.
— Это приказ, — жестко ответил Арсад, бесцветно посмотрев гному в глаза.
Стар нахмурился, но ушел к королю.
Король поверил. Через час все войско, почти восемь тысяч, стояло хирдами по всему туннелю. Напряженное ожидание только начиналось, а многие воины уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу, лаская ладонями в стальных рукавицах рукояти топоров. Король, опираясь на Карадраг, поджидал Арсада.
— Чародей, не ложны ли твои домыслы? — строго спросил он Арсада, когда тот подошел вплотную.
— Нет, повелитель гномов, что-то случится скоро, но сокрыта от меня пока суть того.
— Смотри же, чародей, чтобы не зазря я будоражил народ и войско свое, — нахмурился король.
— Не стоит словами бросать, ибо слова — силы часть, потому никогда я не говорю по пустякам.
— Добро, раз так, — кивнул король.
Минуло два часа. Гномы стали недовольно перебрасываться словами, ворчливо перекладывая оружие и покуривая трубки. Внезапно над потолком тоннеля пробежало серебристое сияние и тут же исчезло.
— Началось… — прошептал Арсад и сжал губы.
Через минуту сияние повторилось, а потом белесые сполохи замелькали повсюду.
— Что происходит? — грозно спросил король.
— Пока ничего страшного, — уклончиво ответил Арсад.
Сполохи кое-где пропадали, но в местах усиливались и стабилизировались, образуя круглые переливающиеся пятна диаметром до десяти метров. Потом все стихло, шум исчез, остались только эти пятна. А потом властный голос наполнил тоннель:
— Я, император и правитель многих народов, обращаюсь к вам, свободные горные гномы, к тебе, король вольного народа. Я знаю, вы готовы к войне и не страшитесь ее, я не желаю крови, но и не могу простить беспричинное убийство моих солдат. А потому я великодушно предлагаю вам, вольные гномы, подписать мирный договор… Но есть условие, с вашей стороны должно быть извинение за подписью короля, тогда договор будет подписан.
Я не хочу грозить и запугивать вас. Но… если через час из врат не выйдут послы с бумагой, подписанной королем, то сквозь те воронки, что прямо над вами, река Морей устремиться в подгорное королевство. Эта необходимая мера, потому как свободолюбивые гномы скорее погибнут, чем принесут извинения… Но ваши дети и жены, подумайте о них. Подумай о своих подданных, король, я не желаю крови.
И еще, если вы сомневаетесь в правде моих слов. Через полчаса мои волшебники распахнут воронки, лишь на несколько секунд… Подумай, гордый и свободолюбивый повелитель, всего лишь бумага с извинением за тысячи жизней. Я жду час.
— Проклятье! — прорычал король. — Я ни за что не напишу этому подлецу такое!
Все остальные гномы угрюмо молчали.
— Всем в городе передайте, пусть уходят по скрытому ходу в лес! — рявкнул король, и тотчас гонец ринулся в город. — Ну, гномы! Последний бой грядет, чует мое сердце! Но не склоним гордость перед подлостью! Не променяем свободу на унижение! Вперед!
Хирды, лязгая доспехами, не спеша пошли к вратам. Мрачны были лица гномов, но руки уверенно держали топоры, не было дрожи в коленках, а все мысли сосредоточенны на битве. Гномы умели умирать за свободу.
Арсад взмахнул рукой, снимая печать. Головной хирд подошел вплотную к выходу.
— Помоги нам Творец, — прошептал чародей, открывая врата. Яркий солнечный свет скользнул по великолепным доспехам воинов.
***
— Все готовы? — негромко поинтересовался император у командира арбалетчиков.
— Да, ваша светлость, шесть тысяч рассредоточены по ближайшим холмам, так что все пространство перед воротами на прицеле, — кивнул головой тот.
— Пехота готова?
— Да, ваша светлость, сорок тысяч стоят вон там, а еще десяток за холмами в засаде, — ответил герцог дар Хэйр, уже несколько лет командующий панцирной пехотой.
— Как думаешь, они выйдут, или все же король пришлет послов? — обратился император к первому советнику.
Первый советник задумался на мгновение:
— Скорее всего, будут драться, если успеют войско собрать. Гномы — народ отчаянный.
— А я думаю, послы выйдут, — решительно помотал головой второй советник. — Все-таки столько жертв…
— Ладно, чего домыслы строить, скоро все увидим сами! — отрубил император, вновь устремляя взгляд на ворота.
Буквально через несколько минут громада каменной плиты черепахой поползла в сторону, обнажая черный зев тоннеля. А потом оттуда ловко и споро начали выбегать гномы в полных доспехах, быстро перестраиваясь в хирды.
Арбалетчики напряженно застыли, готовые в любой момент спустить тетиву по приказу, но император молча наблюдал за разворачивающей строй маленькой, но блестящей армией.
Вскоре семь хирдов стальной цепью выстроились напротив сорока тысяч панцирных пехотинцев. Ни единого знамени не взвилось над стройными рядами, у гномов вообще не было знамен.
— Что ж, будем говорить, — пробормотал император себе под нос и дал шпор коню.
— Ваша светлость! Куда вы? — с ужасом крикнули советники, видя, как император, обогнув собственную армию, поскакал к гномам. Его сопровождали двадцать верных гвардейцев. Император вдруг досадливо остановился, махнул рукой своей охране и дальше поскакал совершенно один.
— Мне нужно поговорить с королем-под-горой! — прокричал император, гарцуя на вороном жеребце перед строем гномов. Стальная стена отреагировала на крик императора незыблемым молчанием.
— Если он не трус, то примет мое предложение! Я хочу поговорить и нет задних мыслей за этим! — вновь прокричал император.
На этот раз строй заволновался, и вперед выступил высокий и мощный гном в полном доспехе: забрало закрыто, сжатые в замок руки опираются на огромный боевой топор с иссиня-черным лезвием.
— Чего желает подлец от короля? — с презрительной угрозой спросил гном.
Император поджал губы, прищурил глаза от внезапно нахлынувшей ярости, но сдержался. Его впервые назвали подлецом и лишь ценой неимоверных усилий он заставил себя остаться на месте и говорить спокойно:
— Никогда я не делал подлости никому и не бил в спину! Однако не следует испытывать мою гордость, не на такой разговор я рассчитываю!