— Слушай, — вздохнул Пак. — Я все понимаю, но ты уверен в том, что делаешь? На кону слишком много.
Гису оглядел зал, в котором уже начали собираться люди.
— Ты в меня не веришь? — прямо спросил он Йонга.
— Я в тебя верю, просто… Гису, тут не простые люди. Ты серьезно собираешься заставить их учиться?
— Нет. И мысли такой не было, — хмыкнул Хегай, сложив руки за спиной.
— Тогда… что мы тут устроили? Зачем это собрание «строителей монетной башни»?
— Я не собираюсь заставлять их учиться. Я хочу разжечь в их сердцах дух борьбы. Борьбы и противостояния, — произнес Гису и слегка прищурился, осматривая людей, что тоже посматривали на стоящего на трибуне парня. — Противостояния, где действительно можно проиграть. Настоящей битвы… войны, если хочешь.
— Зачем? — осторожно спросил Йонг. — Для чего?
— Для чего молодому парнишке или девчонке, у которых есть все, учиться? Которые не знали нужды, у которых были лучшие телефоны, которых возили на учебу не в автобусе или велосипеде, а на машине. Дорогой, чаще черной. Для чего им противостояние, битва, в которой они смогут добиться своего, если у них все было?
Пак несколько секунд смотрел на Хегая не мигая. Прямо в глаза, после чего произнес:
— У них есть все, а ты хочешь… Хочешь дать им стимул чего-то добиваться?
— Не ты, не я, ни школа, не может создать для них таких условий. Тех условий, что создадут им трудности.
— И… как ты собираешься это сделать?
Гису взглянул на Чана и Юми, что стояли у входа в спортивный зал и контролировали входящих. Те уже прикрыли дверь, но не запирали ее и направились к ним.
— Слушай, Гису, — с озадаченным выражением лица произнес подошедший Чан. — Там несколько учеников, про которых я точно знаю, что они не строили башню. Посмеивались. Они тоже пришли.
— Это хорошо, — кивнул Гису. — Нам нужны все.
— А как насчет учителя? — указала в угол спортивного зала Юми. — Он сказал, что тоже строил башню и хочет послушать.
— Не страшно. Главное, чтобы не мешал, — усмехнулся Хегай.
— Мне… мне кажется это все максимально странным, — подал голос Пак. — Я уверен, что тут почти все ученики школы. Что ты собираешься делать?
— Погоди, — вмешался Чан. — Что делать нам?
Хегай оглядел совет ЮЧП, по доброму улыбнулся и произнес:
— То, что считаете нужным. Не больше и не меньше.
— Мне тоже кажется все это странным, — подала голос Юми.
— Ребят, мы кожаные мешки, поедающие другие живые организмы. Мы строим коробки из бетона и песка. Добываем из-под земли остатки сгнивших растений и животных, чтобы сделать из них бензин. Только для того, чтобы быстрее передвигаться в пространстве. Мы, люди, самое странное, что есть в этом мире. А это всего лишь школа и толпа потерявшихся детей.
Парень развернулся к трибуне, подошел и проверил микрофон.
— Мы одеты в форму. Одинаковая форма у каждого ученика. Черные рубашки, с золотой каймой на карманах и рукавах. Белые рубашки, вышивка герба школы на кармане, — произнес он в притихшем зале. — Нас всех привозят на учебу на машинах. Нас кормят овощами, чтобы мы получали все витамины и росли здоровыми и сильными. Нас заставляют учить то, что нам в жизни скорее всего никогда и нигде не пригодиться. Юристам никогда не понадобиться тригонометрия. Инженеры никогда не придумают нового узла в автомобиле благодаря произведениям шестнадцатого века.
Гису грустно усмехнулся.
— Мы живем по правилам, нами не придуманными, потому, что так решили взрослые. Они умные и знают, что так правильно. Так нужно. Они точно знают, что делать, но я вам открою страшную тайну…
Тут Гису осмотрел зал, оглянулся на совет ЮЧП, а затем произнес полушепотом в зал:
— Они не знают… Они не знают, как нужно. И они не знают, что делать, но… Они прожили достаточно долго, чтобы точно знать, что делать не стоит.
Хегай тяжело вздохнул и принялся говорить:
— Я участвовал в споре. Споре с завучем о том, можно ли строить башню из монет на территории школы. И знаете, что? — Гису тяжело вздохнул. — И он тоже не знает. Ему не нравится. Не нравится, что мы… Вы конкретно! Что вы ходите и складываете монетки в столбики. Он не знает, но на всякий случай запрещает.
В зале пошли шепотки.
— Мы не деремся, не курим, не занимаемся ничем неприличным, но при этом… Мы делаем то, что им не понятно. Скорее всего в этом и проблема.
— Что теперь будет с монетами? — послышался чей-то выкрик.
— Кто желает получить свои деньги обратно, может обратиться ко мне лично. Я верну деньги, но уже бумажными деньгами, — ответил Гису с грустной улыбкой. — Те деньги, что остануться, пойдут на благотворительность. В частности на собачий приют неподалеку. На корм и вольеры для них. Но вы то понимаете, что дело не в деньгах, так?