Директор снова выждал немного времени, а потом с довольным лицом продолжил, ожидая, что после его следующих слов зал начнет бурлить недовольством и сомнениями.
— А если же кто-то из учеников не вытянет и не справится с заявленной планкой… тогда, те ученики сами будут вынуждены провести день в купальнике. И, да, конечно же, я понимаю и осознаю, насколько это непристойно для детей многоуважаемых чеболей. Да и для школы это естественно неуместно. Хоть таков и был уговор… И всё же! Руководство школы всё осознает и принимает. И поэтому никто вас не собирается насильно заставлять учувствовать в данном споре!
С каждым новым словом, директор школы повышал голос, чтобы достучаться до учеников. В какой-то момент он снова сделал паузу, чтобы люди смогли уложить всю информацию у себя в голове. После чего он снова продолжил говорить.
— Поэтому лично от себя хочу добавить! Если есть те, кто не желает учувствовать в данном споре. Или не уверен в своих силах по поводу контрольной. Вы прямо сейчас можете отказаться от участия. Достаточно просто встать и уйти.
Бём Сок победоносным взглядом окинул весь зал, ожидая, что ученики один за другим примутся выходить из зала. Но этого не произошло.
— Никто не станет вас осуждать! — С напором произнес он. — Я даю вам своё слово и добро на отказ от этого неуместного спора! Просто встаньте со своего места.
По залу прокатились некоторые еле слышные шепотки, но никто не поднялся и даже не подумал выходить.
На лице директора отобразилось недоумение, которое очень быстро сменилось неподдельной тревогой. Он поправил свой галстук, чтобы было лучше дышать и снова заговорил.
— Кхе-кхе! Возможно вы не расслышали. Вы прямо сейчас можете отказаться от спора и участия в этой контрольной без каких-либо последствий!
Бём Сок специально как бы оговорился, якобы он и вовсе мог освободить учеников от контрольной работы, хотя это конечно было не так. Но это являлось его козырем. Последним доводом, в этом споре. Тайным оружием. Однако даже эта фраза не возымела никакого эффекта.
Все ученики продолжали сидеть на своих местах и лишь некоторые просто недоумевающе переглядывались друг с другом.
Минсу оглядела пустой зал дома, затем вздохнула и подошла к столу, на котором лежала записка. Взяв ее в руки, она с доброй улыбкой прочитала:
«Доченька, пожалуйста, не игнорируй ужин и завтрак! Папа старался и купил по дороге тебе еду в лучшем ресторане, где позволяют заказывать на вынос. Мы уехали с отцом в отпуск. Веди себя прилично! Люблю тебя, Мама.»
Девушка хмыкнула и мельком глянула в окно. На улице уже было темно, но ей было прекрасно видно свет в окне комнаты Гису.
Подойдя к холодильнику, она открыла дверцу и заглянула внутрь.
На средней полке стояло два пакета. На одном было написано «ужин», а на втором «завтрак».
Взяв в руки пакет для ужина, она развязала его и обнаружила на одноразовых пакетах записку от отца:
«Ешь больше овощей! Иначе грудь не вырастет!»
Смутившись, Минсу ухватилась за свою грудь, затем еще раз взглянула на записку и фыркнула:
— Таскать с собой третий размер — так себе идея!
Убрав пакет обратно, она закрыла дверцу и направилась обратно в комнату. Войдя в нее, она оглядела привычную обстановку и покосилась на кровать, на которой лежала длинная подушка с принтом связанного мужчины. На его лицо была приклеена фотография Гису.
Девушка облизнула губы, скользнула к кровати и засунула руки под нее, вытаскивая коробку, упакованную в черный полиэтилен.
Вытащив ее на центр комнаты, девушка достала из стола, за которым делала уроки, канцелярский нож и принялась распечатывать посылку.
Вскрыв полиэтилен и скотч, она открыла долгожданный заказ и достала оттуда кожаную маску.
Аккуратная, глянцево черная, с затяжками под размер и ушками на голове. Маска была не сплошной, что позволяло надеть ее, несмотря на длинные волосы, а также оставляла нижнюю часть лица открытой.
Примерив, и убедившись, что все подходит, Минсу отложила ее в сторону и принялась распаковывать дальше.
Следующим был корсет из косых ремешков с поддержкой груди, а также удобной застежкой спереди, стилизованной под цепочку, что заканчивалась на ошейнике.