—Но она не хотела с ним жить, — озвучил Хирата правду, которую хотел бы утаить Ракуами.
— Молодая дуреха, — фыркнул Ракуами. — Она не видела собственной выгоды. Я сказал, что Макино даст ей хороший дом. Что ей надо будет обслуживать лишь одного вместо многих.
— Как отреагировала Окицу, узнав, что ты продаешь ее Макино?
Ракуами замешкался, облизывая влажные губы.
— Я уверен, кто-нибудь здесь мне расскажет. — Хирата начал вставать, сыщики за ним.
Ракуами раздраженно скривился.
—Окицу пыталась покончить с собой, — сообщил он тихим голосом, чтобы не услышали гости.
— Как? — подтолкнул Хирата, усаживаясь обратно вместе с сыщиками.
—Прыгнула в канал за домом, утопиться хотела, — объяснил Ракуами. — Ее спасли какие-то лодочники. Я отослал ее к Макино на следующий же день.
— Это не имеет отношения к делу, — вмешался Отани. — Девчонка покушалась на себя, а не на Макино. Мы не услышали ничего, что бы доказывало ее вину.
Может, Макино плохо обращался с ней, когда они жили вместе? — предположил Хирата. — Может, Окицу впала в отчаяние и решила, что лучше покончить с Макино, чем с собой?
—А может, вы придумываете всякую чушь, в которую вам хочется верить? — передразнил Отани. Потом обернулся к Ракуами: — Благодарю за помощь. Мы больше не станем вам мешать. .
Он и его люди встали, наблюдатели канцлера Янагисавы последовали их примеру. Ракуами вскочил на ноги, поклонился и расцвел в улыбке, довольный окончанием допроса.
— Рад вам услужить, — сказал он Отани. — Не окажете ли мне честь, посетив мое заведение еще раз?
Он широким жестом обвел гостиную, предлагая Отани девушек, еду, напитки и музыку.
— Окажу, — согласился Отани.
Хирата с сыщиками тоже встали, но Хирата заявил:
— Мы пока не уходим. Надо выяснить, что могут рассказать об Окицу все, кто здесь присутствует.
Он начал отделять девушек и слуг от клиентов, которые торопливо отбывали восвояси, не горя желанием ввязываться. Ракуами в беспомощной ярости наблюдал за происходящим. Хирата черпал злое, постыдное удовольствие, доставляя неприятности Ракуами и одновременно вынуждая наблюдателей присутствовать при утомительной череде допросов. И хотя они так и не узнали ничего сверх сказанного Ракуами, Хирата был доволен, что, несмотря на препоны, которые чинил Отани, он нашел мотив Окицу для убийства. Будет что доложить Сано.
В конце концов они покинули особняк. Когда выходили наружу забрать коней, Отани отвел Хирату в сторонку и проговорил доверительным тоном:
— Мне надо кое-что вам сказать, ради вашего же блага.
Хирата настороженно посмотрел на него.
— Сёсакан-сама совершает большую ошибку, ведя расследование таким образом, — заявил Отани. — Будете следовать за ним — утонете вместе. Окажите себе услугу. Сотрудничайте со мной. Защитите собственное будущее.
— Вы предлагаете мне пойти против моего господина и, сговорившись с вами, подставить канцлера, чтобы получить награду от властителя Мацудайры? — Хирата недоверчиво уставился в пухлое лицо Отани.
— Ну, не стоит так прямолинейно.
Только подумать, наглец подстрекал его предать Сано! Взбешенному Хирате захотелось ударить Отани. Но ему нельзя задевать наблюдателей, добавляя Сано новые неприятности.
— Благодарю за предложение, но я вынужден отказать, — ответил Хирата, призвав на помощь все свое самообладание.
Отани пожал плечами:
— Предложение остается в силе, на случай если вы образумитесь.
Хиратой вдруг завладел страх, что если он не избавится от постоянного давления во время допросов, его ждет полный провал. Повернувшись спиной к Отани, он вскочил в седло, присоединился к сыщикам, которые уже сидели верхом, и шепотом отдал им приказы. Когда вся компания отъехала от дома Ракуами, один из сыщиков внезапно сорвался вперед. Другой пустил лошадь галопом в противоположном направлении. Третий повернул налево, последний направо.
— Куда они? — возмутился Отани.
— Кое-что разузнать для меня, — ответил Хирата.
Отани, выкрикнув, приказал своим людям догонять сыщиков. Люди канцлера Янагисавы присоединились к погоне. В общей суматохе Хирата ударил поводьями и поскакал прочь.
— Эй! Вернитесь! — крикнул Отани.
— Хирата услышал топот копыт позади. Но он лучше знал район Нихомбаси. Хирата сворачивал в узкие переулки, срезал путь по рыночным площадям и вскоре оторвался от преследователя. Восхитительное чувство свободы переполняло его, когда он в одиночестве ехал навстречу ветру и солнцу в сторону храма Асакуса Дзиндза раскапывать прошлое жены главного старейшины Макино.
14
Рэйко выбралась из паланкина в административном районе Хибия на юге эдоского замка, перед особняком, который принадлежал ее отцу, одному из двух судей, поддерживавших порядок и закон в Эдо. Она отослала домой паланкин и эскорт, потом со свертком в руках пошла к воротам. Часовые открыли ей, и Рэйко поспешила в дом через внутренний двор, где полицейские сторожили закованных преступников, ожидавших решения судьи. В особняке Рэйко миновала общие залы, где располагался суд. Вошла в личные покои и закрылась в комнате, которая принадлежала ей в детстве. В уюте среди знакомых шкафчиков из тика, лакированной мебели, ниши с выступом для занятий учебой и настенной росписи с изображением цветущих слив Рэйко опустилась на татами и развернула свой сверток.
Внутри было два простых темно-синих кимоно из хлопка, пояса в тон и два белых исподних халата, тоже из хлопка, грубые белые носки, подбитый хлопковый плащ и соломенные сандалии — типичная одежда слуг. В нее были завернуты чашка для риса и палочки, расческа, шпильки для волос, платок на голову, буддийские четки и несколько медных монет. Единственное, что не могло принадлежать обычной служанке, так это кинжал в кожаных ножнах. Рэйко сменила шелковые одежды на грубое хлопковое кимоно, потом села за туалетный столик и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.
Для начала взяла кусочек ткани и стерла макияж: румяна и белую пудру с лица и губ. Ее положение выдавали зубы, окрашенные в блестящий черный цвет, как подобает замужней женщине. Рэйко как могла отчистила их щеткой до сероватого оттенка. Она надеялась, что никто не заметит выбритые брови — еще одну дань традиции и моде. Рэйко распустила блестящие черные волосы до пояса, открыла жаровню и сгребла пригоршню золы, которую втирала в волосы, пока в них не появились седые пряди. Потом завязала волосы в простой узел и улыбнулась своему отражению. Седина скрывала ее природную красоту и добавляла лет двадцать. Удовлетворение от маскировки почти перевесило страх перед опасностями, которые ждали ее в поместье Макино.
Рэйко закрепила ножны на бедре под кимоно, надела плащ и вновь упаковала узел, который взяла с собой, выходя из комнаты. Сутулясь, она пошаркала по коридору, имитируя походку старой женщины, но едва завернув за угол, увидела отца в черных одеждах судьи, спешившего прямо ей навстречу. Рэйко вздрогнула от страха. Она надеялась разминуться с ним, потому что не хотела посвящать отца в свою аферу. Но улизнуть нельзя — он ее видел. Рэйко съежилась, отец приблизился…
…и пошел дальше, не удостоив дочь и взглядом. Он ее не узнал! Решил, что перед ним одна из служанок. Рэйко подавила смешок, радуясь, что ее маскарад выдержал первую проверку, и поторопилась прочь из особняка.
На улице она высмотрела двух крестьян, несущих пустой каго — похожее на корзину кресло, которое можно было нанять за плату. Рэйко остановила их взмахом руки, забралась в каго и приказала доставить ее в эдоский замок. Пока ее несли мимо поместий, окруженных стенами, Рэйко остро ощущала свою уязвимость без привычной охраны. Она ежилась от холодного ветра, скучая по уединению и безопасности паланкина. Над ней возвышались конные самураи. Избавившись от атрибутов своего ранга, она не привлекала внимания мужчин, но невидимость — палка о двух концах. Если на нее нападет один из многочисленных воров или грабителей Эдо, никто не придет на выручку. Теперь сомнения овладели Рэйко в полную силу. У нее возникло странное, пугающее впечатление, что она утратила свои таланты вместе с личностью. Как она вызнает хоть что-то полезное о жене или наложнице главного старейшины Макино? Как защитит себя, пусть даже вооруженная кинжалом?