Я дышу медленно и глубоко, считаю вдохи, стараюсь побороть панику и почувствовать своё тело на предмет повреждений. Я оглушена, в голове звон, тупая боль сковывает всё тело, но руки и ноги мне подчиняются. Трогаю голову, лицо, замечаю кровь у носа; грудная клетка, брюшной отдел — всё цело, налицо лишь лёгкая контузия, отстёгиваю ремень безопасности и на ощупь пытаюсь найти выход из покорёженной металлической коробки, в которую превратилась машина лихачей.
Всё в дыму. Автоколонна съехала в кювет, как при угрозе обстрела, вооружённые Бесстрашные медленно выползают из машин, сканируют округу через прицелы. Машине, направляющей колонну, повезло меньше нашей — я вижу груду обугленного металла и чью-то вывороченную с коленом ногу, всё ещё обутую в форменный сапог.
Слева слышу слабый стон. Та самая девчонка с пирсингом в носу лежит в паре метров от меня, зажимая дрожащей ладонью дыру в брюшине. Травяная сушь под ней окрасилась в бордовый, в ране белеют обломки рёберных костей, я понимаю, что даже если применю весь арсенал сывороток, то лишь продлю её агонию.
— Как тебя зовут? — подползаю к ней, беру её за свободную руку, липкую от крови и грязи.
— Рэй, — выплёвывает она вместе с кровью. Девчонка сжимает мою ладонь так сильно, я чувствую, как хрустят фаланги.
— Держись, Рэй. Всё будет хорошо, — я сознательно вру, даю ложную надежду, пытаюсь облегчить последние мгновения, успокоить свою совесть. Я не всесильна, чёрт возьми. Я не всесильна, но самообладание трещит по швам вместе с моими костями.
— Бесстрашные не сдаются, — она хрипит, а я держу за стиснутыми зубами крик. В пястной кости явно трещина. Девушка резко ослабляет хватку, и взгляд её тяжелеет. Я безотчётно прижимаю к груди сломанную руку, пытаюсь нащупать во внутреннем кармане обезболивающую инъекцию; болевой синдром не даёт мне соображать. Стандартным набором сывороток эрудиты снабжают каждый комплект первой помощи, который солдаты и медики обязаны иметь при себе. Срываю зубами колпачок, обкалываю руку, жду положенных тридцать секунд. От неадекватного медика пользы не много, потому по уставу я обязана в первую очередь позаботиться о себе, а потом спасать остальных, но это почти невыполнимо для меня. Мне жаль терять драгоценное время, ведь каждая секунда промедления может обернуться чьей-то гибелью.
Вижу командира автоколонны, он висит на ремне безопасности внутри машины, без сознания, лицо в крови, возможно, пробит череп. Не дожидаясь, когда стихнет боль, двигаюсь к нему на локтях и коленках, стараясь не поднимать головы. Не обращаю внимания, как в кожу до крови вгрызаются камни и осколки стекла. Пульс есть, парень жив. Ремни заклинило, пытаюсь резать их хлипкими медицинскими ножничками, но он слишком тяжел для меня, не знаю, как буду вытаскивать его из кабины одна.
Как сквозь вату, слышу одиночные выстрелы и рёв движков. Разбитую автоколонну окружают машины Бесстрашных, в меня летит пыль и мелкий гравий из-под колёс бронированного грузовика. На место нападения является подкрепление во главе с одним из Лидеров. Эрик что-то меня спрашивает, я жестом показываю, что ни черта не слышу. На старом, довоенном амслене читаю по его жестам вопрос «Цела?». Я поднимаю большой палец вверх, и он кивает головой на ближайшую ко мне машину, чтобы я немедленно в неё села. Крепкие медбратья аккуратно выгружают командира и кладут на носилки; порываюсь заняться им, но меня тормозят и почти силой грузят в автомобиль. Я теряю сознание второй раз за прошедшие двое суток.
Яма похожа на бетонный термитник. Изрытые ходы в породе, шум горной реки и хрупкие мостки из ржавеющего металла; чтобы выжить здесь, надо быть бесстрашным на всю голову. Я привыкла к стерильной белизне медицинского корпуса, а серый необработанный камень вызывает ощущение полной антисанитарии, хотя техническое оснащение здесь весьма неплохое. Моя первая смена на новом месте не задалась, я пропустила свою экскурсию по фракции, потому приходится тормошить встречных, более, на мой взгляд, безобидных её представителей на предмет расположения необходимых мне стратегических зон — кухни, квартир и зала для совещаний. Мне нужно отметиться у Лидеров о прибытии.
Пробую шевелить пальцами сломанной руки. Боль почти утихла, движения не изменены и почти не скованы, скоро смогу снять повязку. С восстанавливающей сывороткой переломы затягиваются меньше, чем за неделю, а трещине требуется всего пару дней; я видела над койкой снимки. Я жива, а свои эмоциональные всплески лучше затолкать куда подальше, нытьё и паника мне здесь не помощники.