Она застыла, опустив руки по бокам.
— Прости, я старалась…
Он нахмурил брови, его стальной взгляд буравил ее лицо.
— Амелия, тебе нравится выставлять меня дураком?
Стук ее сердца гулко отдавался в ушах. Она едва слышала свои мысли. Она вообще едва могла думать.
— Нет! Конечно, нет.
— Значит, ты просто беспечна и безответственна?
— Я пыталась поговорить…
— Ты пыталась. — Его губы искривились в насмешке.
— Он уже все решил, как я могла…?
— Ты решила разыграть меня, так что ли?
Дыхание покинуло ее легкие.
— Папа…
— Вместо того чтобы очаровать сенатора Лопеса, ты настраиваешь его против меня? — Он возвышался над ней, его ноздри раздувались, на лице застыло презрение. — Ты пытаешься меня саботировать?
Амелия прижалась спиной к стене, увядая от его нападок, страх сделал ее маленькой и глупой.
— Я бы никогда…
Его взгляд потемнел.
— Ты всегда так меня разочаровываешь. И ты, и твой брат. Испорченные, неблагодарные маленькие…
— Прошу прощения, сэр. — Габриэль Ривера появился в дверях. — Вас спрашивает начальник вашей службы безопасности, Эд Джерико.
Маска опустилась на место, презрение исчезло с лица Деклана Блэка. Его выражение сменилось вежливой сдержанностью, когда он поправил запонки.
— Спасибо, что проинформировали меня. — Он вернулся в бальный зал, даже не взглянув на Амелию.
— Ты в порядке? — спросил Габриэль.
Она все еще дрожала.
— Прости, у него сильный стресс. А я все испортила…
— Я не подслушивал ваш разговор. Просто ты выглядишь несчастной.
Амелия покраснела и стала ожесточенно теребить свой браслет.
— Это был долгий день.
Он бросил на нее вопросительный взгляд.
— Может, тебе не стоит туда возвращаться?
— Я должна.
— Но хочешь ли ты этого?
Она уставилась на него, не в силах ответить.
— Какой смысл во всем этом, если ты несчастна? — Габриэль жестом указал на мраморные полы, хрустальные люстры. — Я не понимаю.
Амелия беспомощно пожала плечами. Как она могла объяснить? Если бы только она была умнее, талантливее. Если бы только она была красивой, очаровательной и достаточно совершенной, он бы изменил свое мнение. Ее отец решил бы, что она достойна его любви.
Глубокий, отвратительный стыд переполнял Амелию. Хотелось убежать, исчезнуть, провалиться под пол. Но то, чего она хотела, не имело значения, никогда не имело значения.
Габриэль наклонил голову и прищурился, изучая ее. Затем он усмехнулся, на его правой щеке появилась ямочка.
— Ты голодна? Давай я отведу тебя в офицерскую столовую. Ты сможешь увидеть, как едят остальные. Там есть отличные макароны с сыром. Я имею в виду, если ты любишь такие вещи.
Ее желудок сжался.
— Я не могу.
— Не достаточно шикарно для тебя?
— Нет, это… прости. — Она моргнула от слез, обжигающих ее веки. И расправила плечи. — Мне нужно идти.
Рот Амелии сложился в улыбку. Но это улыбка, раскалывающая ее изнутри, вот-вот рассыплется.
Глава 11
Габриэль
От предвкушения трепетала каждая клеточка тела Габриэля. Страна наконец-то должна измениться к лучшему. И это начнется сегодня. С них, с него.
Всю вторую половину восьмого дня он провел на «обезьяньем острове», расположенном на крыше над капитанским мостиком и большим бальным залом. Там находились радары, радиоантенны и спутники. Он отключил питание радиотелефонов УКВ и ВЧ и вывел из строя спутниковые беспроводные и коммуникационные системы.
Габриэль деактивировал Глобальную морскую систему связи при бедствии, которая в случае активации посылала сигналы на большие расстояния на ряд орбитальных спутников. Устройство спутникового слежения «ШипЛок» следовало размещать в скрытом месте, но в своей самонадеянности «Вояджер Энтерпрайзис» просто засунули эту штуку на «обезьяний остров» вместе со всем остальным.
Он не стал трогать оранжевые буйки с аварийным радиомаяком индикатора положения на крыльях мостика. Переместить их сейчас, на виду у команды, значит только вызвать подозрения. При падении в воду они автоматически активируются, и их положение будет ежечасно передаваться через спутник в штаб-квартиру Национального управления океанических и атмосферных исследований в Вашингтоне, округ Колумбия. Но у него будет достаточно времени, чтобы заняться этим позже.
Закончив дело, Габриэль связался с Симеоном.
— Отлично. — Голос Симеона потрескивал в рации. — Встретимся на двенадцатой палубе через пятнадцать минут. Пора.