В каждом последующем воспоминание после первого, менялись только обстановка и город: книжный магазин, двор у нашего дома, парк, лужайка у озера и вот теперь снова парк. Неизменным оставались мама, я с каждым разом становящаяся чуть старше и этот мужчина. Мой дед. Отец мамы.
Он всегда приходил с одним и тем же вопросом, но получая отказ, не скрывал своего негодования и переходил на разъяренный крик, пугая меня, а мама, игнорируя мужчину и сохраняя хладнокровие брала меня на руки, нажимала на красивую брошь, прикрепленную на платье и исчезала в мареве, открывающегося портала, где с другой стороны нас ждал папа. И вот уже родители собирают вещи и ищут новое пристанище. Но дед всегда нас находил. А мама потом в тайне от отца горько плакала, прижимая меня к себе.
Это был наш пятый дом. Мы жили здесь уже два месяца, когда мама наконец-то решила выйти на улицу и погулять по городскому парку. В этот раз разговор начался как обычно:
– Дочь, ты уйдешь со мной?
– С прошлого твоего визита, мой ответ не изменился. Я не брошу своего мужа и дочь.
На лице седовласого мужчины заходили желваки, но к моему удивлению в этот раз он сдержал свой гнев и продолжил спокойным тоном:
– Элли, мое терпение не безгранично и это в последний раз, когда я прихожу к тебе с просьбой вернуться домой.
– Я не просила тебя приходить, – серебристые глаза посмотрели на деда с печалью, – Отец, я люблю тебя, но не проси бросить дорогих для меня людей. Мой муж...
– Он чудовище в обличие высшего лорда, а она, – презрительный кивок в мою сторону, – его отродье, чуть не убила тебя во время родов. За что их любить?
– Не смей так говорить о них!
В порыве гнева мама вскочила со скамейки, подхватив меня на руки, хотела открыть портал, но в последний момент развернулась.
– На свете не было твоего прадеда, когда все это случилось, ты не вправе его судить.
– Ради удовлетворения своих амбиций, он...
– Он сожалеет, отец. Ты не знаешь, какое чувство вины гложет его изнутри. Эту тяжелую ношу ему всю жизнь придется носить в себе.
– Ты стала ослепленной любовью дурой и бросила все ради этого сумасшедшего. Счастлива ли ты теперь?
– Если бы ты забыл о нас навсегда, была бы еще счастливее.
– В тебе дар всеоткрывающего ключа, тебе не место рядом с ним! – он все же не смог сдержать крик.
– Ты ошибаешься, во мне его больше нет.
Мужчина на мгновенье оцепенел и будто одеревеневшими губами прошептал:
– Как такое может быть..., – его ошарашенный взгляд переместился на меня, – Почему я не почувствовал разницу? Я старший хранитель...
– Ран заблокировал его через пару часов, после того, как она родилась. Мы все знаем, что этот дар слишком опасен не только для нее, но и для всех.
– Элли, теперь действительно прошу в последний раз, вернись домой, можешь взять с собой... дочь. И я обещаю твоего... мужа никто не тронет, только прежде пусть он разблокирует ее дар.
У мамы вырвался сдавленный смех, переходящий в истеричный.
– Теперь дочь? Не отродье? – на ее лицо словно надели каменную маску, а голос звучал настолько холодно, что даже у меня, наблюдающей за всем этим со стороны по спине пробежали мурашки. – Не смей больше приближаться к нам. Забудь про нас.
Разочарованный вздох раздался со стороны деда.
– Сейчас я вас отпущу, но запомни, я иду за вами. Не буду обещать, что оставлю твоего лорда в живых. Ключ принадлежит только нашей семье! Его место не здесь.
Следующая книга переносит меня в мой третий день рождения. Мы тогда уже около полутора лет жили в Саронте. У нас был небольшой, но уютный домик в одном из многолюдных кварталов недалеко от площади. Большой двор был отгорожен от улицы высоким каменным забором. Теперь, когда ко мне вернулась память, припоминаю, что за те три с половиной года что мы жили в этом городе, я ни разу не выходила за них. Папа обустроил мне детскую площадку, а мама частенько играла со мной. Я была маленькой и многого не понимала, но сейчас становится ясно, что родители пытались скрыть меня всеми силами от чужих глаз и ушей.
В гостиной на широком мягком диване спала я, положив ладошки под щеку, но скрип двери из спальни мамы и папы разбудил меня. Осторожно спустившись, крадучись направилась к родителям, но, услышав их тревожные голоса, остановилась у приоткрытой двери. Я с любопытством наблюдала за собой и отмечала недоуменное выражение на детском личике. Да, в то время я не понимала, о чем говорят отец и мать, но сейчас, глядя на все, будучи взрослой совсем по-другому, воспринимаю их слова.