– Ты… Из-за тебя погибло столько людей, а сейчас изображаешь из себя невинного одинокого подростка?
– Риль, все это произошло за много лет до твоего рождения. У меня были причины так поступить, ты не можешь судить меня, не зная всей истории.
Перед глазами встала та самая картина, на которой он был изображен с разведенными руками, вокруг него горели полуразрушенные дома и люди, а он наблюдал за всем с улыбкой на губах.
– Хочешь сказать, что твоей бессмысленной жестокости, отнявшей столько невинных жизней есть объяснение? Причина, по которой тебя можно понять и простить? Не смеши меня. Тебя не зря заточили сюда, пытаясь спасти всех остальных.
– Что за обвинительный тон? Ты моя сестра и обязана выслушать меня и только потом предъявлять обвинения.
Я хотела встать с кресла, но неведомая сила сковала меня и не дала сделать задуманное. Вырваться тоже не получилось, когда же я попыталась возмутиться, то поняла, что и голос пропал.
– Выслушай меня… пожалуйста.
Кивнула, соглашаясь, но не потому что вдруг испытала жалость. Мне нужна была информация и только Безумие мог мне ее предоставить.
– Наш отец был ученым. В какой-то момент в его голове засела мысль, что Боги поступали с высшими лордами несправедливо, отобрав все силы, которые становятся доступны после инициации. Он задумался о том, чтобы вернуть лордам все былые возможности, чтобы в инициации отпала необходимость. Он мечтал о тех временах, когда высшими будут рождаться, а не становиться. В своем замке далеко от Саронта, о котором даже его дружок-император не знал, – презрительно рассмеявшись, продолжил, – Он проводил опыты. Сначала над растениями, потом над животными, а после и над людьми, включая самого себя. Когда он понял, что находится на верном пути, то нашел одну бедную сиротку, которой было не куда и не к кому идти. Одел, накормил, окружил заботой и влюбил в себя. А когда она забеременела, его радости не было предела, но она не знала, что это была радость не грядущего отцовства, а удавшегося опыта, – голос Безумия стал тише, слова он будто выдавливал из себя, – Моя мама меня даже не смогла подержать на руках. Умерла прежде, чем я огласил этот свет своим криком. А отец… Он ждал только результатов своего эксперимента. За мной присматривали няни, женщины, которых он нанимал из ближайшего поселения. Я был ребенком пяти лет от роду, но уже тогда понимал, что папа не должен приходить раз в пару недель, спрашивать что-то у няни и скривив губы, стремительно уходить, не взглянув на меня ни разу. Мне не разрешали выходить из замка, гулять во дворе. Я безвылазно сидел в четырех стенах. Все вышло из-под его контроля, когда мои няни начали сходить с ума и погибать. Одна выпрыгнула из окна, вторая скинула себя с лестницы, сломав шею, а третья повесилась на моих глазах. Димаран тогда насторожился и до десяти лет никого ко мне не подпускал. Все свое свободное время проводил со мной, но я видел, его отношение ко мне не изменилось, он просто наблюдал, не зная, что происходит со мной.
– Продолжай, – мой голос звучал хрипло, но я не обратила на это внимание, как и на то, что ко мне вернулась способность двигаться и говорить.
Я жадно слушала рассказ того, кто назвал себя мои старшим братом. В душе росла какая-то сосущая пустота, а в голове стоял легкий шум, но Безумие я слышала четко.
– Что ты еще хочешь услышать? Как отец успокоился и, показав свое разочарование, бросил меня одного с самим собой? Ему было плевать на меня и, наверное, именно в тот момент во мне начала просыпаться ненависть к нему. Мне разрешили гулять на территории замка, но не за его пределами. В тот день, который перевернул все в моей жизни и открыл на многое глаза, я решил прогуляться в конюшню. Мне давно хотелось поближе рассмотреть лошадей, а если выдастся возможность еще и погладить. Что сказать, мне было десять лет, я был ребенком. Но увидев меня, конюх накричал на меня и схватив за руку, резко оттолкнул от лошади. В тот же миг во мне будто что-то проснулось. Гнев, ненависть, обида, которые я прятал глубоко в себе, вырвались наружу и сквозь прикосновение предались конюху. Тогда я еще не знал, что произошло, но он заразился безумием и вскоре сошел с ума, а следом за ним и служанка из нашего замка, с которой он общался до того, как убить себя. Когда отец прибыл в замок, то застал в нем лишь испуганного и ничего не понимающего меня, закрывшегося в своей комнате и куча мертвых тел. Выпытав все у меня, он сразу обо всем догадался. Все же я его создание, – его слова звучали так горько, вызывая у меня такие чувства, которые я думал не смогу испытать к такому, как он, – Не знаю каким образом он смог все скрыть, но никто не приходил с расспросами. Словно ничего и не было. С тех пор мы жили в замке одни в изоляции, только изредка он вызывал из поселения приходящих работников, но к их приходу он запирал меня в самой дальней комнате рядом с лабораторией, чтобы избежать прецедентов. Он больше не хотел жертв, а моих чувств будто и не существовало. Но в один день я понял, что моя сила выросла. Для меня больше не было тайной, кто же приходил к нам в замок. Я чувствовал всех и мог дотянуться до любого из них. Чтобы показать отцу, как он ошибается, запирая меня, я свел с ума одну из кухарок.