- Сакура, мы сегодня будем играть в парикмахерскую или я буду волшебником?
- Ты у меня будешь как профессор Снейп, - съязвила девушка, потянувшись к нему и с осторожностью поцеловав прямо в губы. От такого Монаэль густо раскраснелся, опустив длинные ресницы, так что Сакура засмеялась над ним, да ещё и с такой нежностью, что он покраснел ещё больше. – Такой же весь в чёрном, такой же холодный, отстранённый и…
- Я не холодный, я горячий, - возразил он, обиженно опустив голову.
- А, ну да, - кивнула Сакура, поцеловав его в макушку, - ты же демон, значит, ты точно должен быть горячим. Всё, вставай с меня и показывай своё волшебство.
Он вдруг резко вскочил, но, правда, потом, видимо, передумал, снова ложась на Сакуру всем своим телом. Девушка вскрикнула от неожиданности. Чёрт, он из неё весь воздух выбил. Она от такого опять засмеялась. Так получилось, что он теперь лежал между её раздвинутых стройных ног, и Сакуре пришлось обхватить ими его торс. Ну да, она отговорилась от совести, мол, удобно ей было так. Да и ему, в принципе, тоже хорошо. А что же, волшебства он своего показывать не будет? Однако, вот уже когда Сакура готова была обидеться на него и спихнуть с кровати, он вдруг поднял ладонь, на указательном пальце которой загорелся самый настоящий огонь. Сакура вытаращила глаза, усмехнувшись. Такое, конечно же, она видела впервые и не могла ничего сказать. От того, что он сейчас делал, встал комок в горле, а он повернул голову к ней, улыбнувшись и спросив:
- Нравится?
Девушка закивала. Конечно, до огня невозможно дотронуться рукой, да она наверняка обожжётся… однако Сакура хотела попробовать, уже протянув руку к этому огню, который до сих пор горел на его длинном пальце, но Монаэль вдруг резко отдёрнул её руку в сторону, погасив огонь. Образовалась лёгкая дымовая завеса, но он всё равно держал её за руку, словно боясь, что она обожжётся.
- Адский огонь нельзя трогать, - строго пояснил он, повернув голову и с укором посмотрев на Сакуру, - это может быть опасно. Он очень сильно жжётся.
- Тебе ведь не бывает горячо? – вздохнула Сакура, опустив глаза.
Он так и держал её за тонкое запястье, пытаясь заглянуть в ярко-изумрудные глаза девушки. Она вдруг подняла глаза, чуть улыбнувшись и покраснев. И чего он так смотрит? Она очень хотела ему сказать, чтобы он так не смотрел на неё, но не могла. Чёрт, и в кого же у него глаза такие? Уж точно не в Люцифера, ведь у него наверняка просто ужасные глаза. «Да, а ещё у него катаракта», - дополнила совесть, а Сакура усмехнулась, покачав про себя головой. У этого демона явно были глаза его матери. Кажется, он не возражал против мысленной гипотезы Сакуры, так как улыбнулся, а щёки стали наливаться краской смущения. Сакура продолжала улыбаться. Да, у него точно глаза матери, ведь у демонов не бывает таких добрых и в то же время открытых глаз. От отца ему достался какой-то холод в глазах… а от матери забота, волнение и… любовь? Почему? Сакура уже больше не могла смотреть в его глаза, ведь Монаэль даже не моргал. Он усмехнулся:
- Вижу, тебе тяжело это делать…
- Брось, просто… - пыталась возразить девушка, однако у неё этого не получилось, и она тяжело вздохнула.
Её руки постепенно сами собой поползли вдоль его стройного тела, а Монаэль только и мог, что следить за тем, чтобы они не заползли туда, куда не нужно. Впрочем, ему было всё равно. Если бы он мог признаться себе, то сказал бы, что этой девчонке, этой чертовой смертной, он может позволить всё, что угодно. Даже если у него нет сердца. Однако он слышал от отца, что сердце можно обрести вновь, если его кто-то уж очень сильно полюбит. Правда, Монаэль и сам не мог понять, какими такими судьбами у него снова возьмёт и вырастет сердце в груди. Это же просто невозможно! Для него сердце было как дерево.
Например, когда он родился, можно было сказать, то это деревце только начало расти. Его поливали родительской любовью и заботой, нежностью, которую дарила ему мать… а потом это дерево резко стали колоть, когда отец спустя двадцать лет после рождения Монаэля явился и забрал его в ад. А потом произошло самое ужасное: его просто-напросто срубили окончательно, не давая больше кровоточить ярко-красной кровью рубинового цвета вместо смолы. Подумав о том, что пришло ему в голову, Монаэль опустил глаза - всё же так отвратительно, когда нет сердца. Когда он сейчас лежал на Сакуре, то затылком чувствовал, как колотится её сердце: сначала оно билось размеренно, а потом, когда он снова лёг на неё и замолчал, оно стало биться гораздо быстрее. И он мог словно бы прочитать то, о чём она думает, по стуку её сердца. Её руки гладили его грудь, словно удостоверившись в том, что на месте сердца у него ничего не бьётся, а затем поползли гораздо ниже, к рельефному прессу, скрытому под водолазкой.
От такого Монаэль дёрнулся, теснее прижимаясь к девушке. Сакура резко и судорожно выдохнула. От такого демон не выдержал, посмотрев на Сакуру и поспешив перевернуться к ней лицом, но всё так же ложась на неё. Сакура густо покраснела. В такой позе она ещё с ним не валялась… то есть был один разок, но она тогда даже не думала о том, чтобы его тело ногами обхватывать, а сейчас… сейчас всё совсем иначе. И на этот раз Сакура представила, что было бы, если бы не было одежды. Он усмехнулся от её мыслей – опять прочитал. Сакура, не выдержав, поджала губы и вдруг резко схватила его за волосы у самых корней. Он зажмурился, опустив голову и уткнувшись в её шею, тяжело дыша и опаляя горячим дыханием.
- Заканчивай читать мои мысли, - прошипела Сакура, отпустив волосы и поцеловав его в макушку, словно бы извиняясь за такую грубость, которую ненароком причинила.
Он поднял голову, приподняв в улыбке уголок губ. Сакура даже не заметила, как постепенно его руки стали обнимать её. Сначала достигли аккуратной небольшой груди, чуть сжали, вызвав судорожный стон с её губ, так что Сакура поспешила отвернуть от него голову, чтобы он не видел краски стыда на её лице, и только потом пошли ниже, к узкой линии талии, а потом так и вообще просто-напросто сжались на стройных бёдрах. Сакура повернула к нему голову, желая что-то сказать, однако демон её вдруг поцеловал, и от такого девушка вытаращила глаза. Хотя, впрочем, стоило бы ожидать, особенно от такого демона. Она снова чувствовала, как его проколотый язык властно исследует каждый уголок её рта, скользит по нёбу, задевает её язык… прошёл по внутренней стороне щёк, опять вернулся к нёбу и только уже потом закончил поцелуй. Губы девушки уже начали краснеть от такого вместе с её веснушчатыми щеками, и Сакура шумно сглотнула.
Руки её поднялись и сразу же стали осторожно гладить его волосы. Она вовсе не хотела сейчас причинять ему грубость или зло, вовсе нет… чёрт, она вообще ничего не собиралась ему причинять. Но тем не менее, она стала обнимать его за сильную шею, чувствуя, как в кожу упираются шипы от его ошейника. И к чёрту бы его, неужели он не может его снять? Монаэль только покачал головой, улыбнувшись и снова склонившись к Сакуре, ласково и с нежностью прикусив нижнюю губу девушки, еле ощутимо оттянув. Она выдохнула, прикрыв длинные ресницы. Плевать на то, что она сейчас снова так бесстыдно подчиняется ему, разве это главное? Нет, главное то, что он выбрал именно её, что именно у неё он теперь временно проживает… ну, может быть, не совсем временно… твою же ж мать, когда Сакура так успела привязаться к нему?! Она и сама не могла понять, а когда подумала об этом, то тут же снова залилась краской стыда. Монаэль продолжал улыбаться: ему явно было приятно видеть красноту на лице девушки. Она повернула голову к нему, опять прикрыв глаза и с нежностью чмокнув его в губы. В нижнюю, принявшись осторожно покрывать её мелкими поцелуями, и потом сразу же игриво провел по ней кончиком языка, в это время задавая себе вопрос: зачем, собственно, она с ним целуется? То есть… она понимает, что всё это, конечно же, неправильно, но что она может поделать? Он снова укусил её за нижнюю губу, затем очертил её кончиком языка. И снова тот самый любимый звук Сакуры – штанга ударила о заднюю сторону его ровных зубов. Он вдруг снова уткнулся ей носом в шею, шумно вдыхая сладкий запах кожи девушки.