— Я сама попросила Мэтью, чтобы он остался на ночь.
Был момент, когда ей показалось, что Дэвид собирается еще что-то сказать, но он повернулся и вышел. Мэгги почувствовала, что на глазах у нее навернулись слезы, и, резко высвободившись из рук Мэтью, прошла на кухню и невидящим взглядом уставилась в окно, переживая боль Дэвида как свою.
— Ты сделала доброе дело.
Она стремительно обернулась, волосы ее развевались, глаза горели и блестели от непролитых слез.
— Доброе? Обидеть того, кто тебе никогда не сделал ничего плохого, а только помогал? Ты это называешь добрым делом?
Его лицо напряглось.
— Да, добрым! Ты прекрасно знаешь, что не любишь его, так что самым лучшим было порвать раз и навсегда.
Она горько рассмеялась.
— Так вот как ты считаешь. Раз и навсегда. И ты поэтому спустился вниз в таком виде, чтобы он подумал, что мы вместе провели эту ночь? Тебя забавляло видеть шок у него на лице? Ты от этого получал удовольствие? Черт возьми, Мэтью, он твой брат! Должны же у тебя быть к нему хоть какие-то чувства?
— Мой брат… да, так оно и есть. Он был таковым до того, как завлек мою жену к себе в постель, так что уволь меня, пожалуйста, от этих разговоров о чувствах! — Он прошелся по комнате, великолепный в своей полуобнаженной ярости. — Я знаю, каково это, когда тебе дают по морде, когда ломают твою жизнь! Хочешь знать, каково мне было, когда я пришел к Дэвиду домой и обнаружил тебя в его постели? У меня было такое чувство, будто мир рухнул! И, честно говоря, я рад, что теперь и мой брат узнал это.
Он резко развернулся и направился к лестнице. Мэгги хотела побежать за ним, хотела объяснить ему наконец, что произошло на самом деле тогда, но в душе она понимала, что пробиться через эту горечь одними словами — невозможно. Боль за эти годы проросла в нем, пожирая его, как рак.
Она закрыла глаза, вспоминая тот ужасный день, который так хорошо начинался. Она пошла к врачу, уже немного догадываясь о том, что приступы тошноты, которые ее охватывали, не из-за простуды, и он подтвердил, что она беременна. Она вышла из кабинета счастливой. Их отношения последнее время не ладились, и Мэгги подумала, что ребенок помог бы им все начать сначала. Когда неожиданно начался новый приступ дурноты, она едва успела добраться до квартиры Дэвида, которая была по дороге. Он лишь взглянул на нее и тут же уложил в постель, и вот там-то ее и обнаружил Мэтью час или два спустя.
Она судорожно вздохнула, вспомнив, что он говорил, все его жестокие обвинения. Она попыталась объяснить, доказать, что невиновна, но он даже слушать не захотел, ослепленный ревностью, которая зрела в нем долгое время, и она молча сидела, пока на ее голову обрушивался весь этот град.
Она не смогла тогда сказать ему о ребенке, она бы не вынесла, если бы он сказал, что ребенок не от него, поэтому Мэгги хранила свою тайну на протяжении всего бракоразводного процесса, к тому времени уже опасаясь, что, если он узнает, то сможет добиваться через суд опекунства. И по горькой иронии судьбы сегодня произошло почти то же самое.
Хлопнула входная дверь, и она вздрогнула, а затем побежала по холлу, чтобы открыть ее и крикнуть: «Мэтью!» Но он не остановился. Спустя несколько минут она зашла внутрь и закрыла за собой дверь, сожалея о том, что такая трусиха. Ей надо было догнать его и сказать то, что следовало сказать три года назад, но она боялась, что не выдержит, если он вновь бросит ей в лицо те же, обвинения.
События прошедшего утра сделали ее беспокойной и нервной, что не замедлила почувствовать Джейни, когда она привезла ее домой. После обеда девочка отказалась лечь спать, и Мэгги в, отчаянии отправила ее погулять на задний двор, предварительно тепло одев в стеганый комбинезон на подкладке и разрешив покопаться в песочнице.
Налив себе еще одну чашку кофе, она облокотилась на подоконник, наблюдая, как Джейни носится взад-вперед, разговаривая сама с собой и делая маленькие рассыпающиеся куличики. Она не знала, что ей делать: связаться ли с Мэтью и попросить его зайти или оставить все, как есть. Она редко чувствовала себя такой растерянной в принятии решения, а когда нечто подобное случалось, обращалась за советом к Дэвиду, но теперь, по понятным причинам, это было невозможно.
Зазвонил телефон и, вылив с недовольным видом остывший кофе в раковину, она поспешила снять трубку. Кто-то ошибся номером, но ей удивительно долго пришлось убеждать в этом звонившего. В конце концов, едва сдерживаясь от раздражения, она повесила трубку, вернулась на кухню и выглянула в окно.
Солнце как раз зашло за тучку, маленький дворик выглядел уныло и неприглядно, и она решила позвать Джейни домой, однако возле песочницы ее не было, и Мэгги нахмурилась, заспешив из дома на ее поиски. Дворик со всех сторон был аккуратно окружен забором, так что Джейни не могла выйти на улицу, но, несмотря на то, что она внимательно осмотрела и обошла все кусты, девочки нигде не было, и тут холодная дрожь пробежала у нее по спине.
Она побежала к воротам, чувствуя, как в ней нарастает страх, и они распахнулись от ее прикосновения. Ворота всегда были надежно закрыты на солидный запор, до которого не смог бы дотянуться маленький ребенок, но, видимо, Джейни это как-то удалось, и она выбралась наружу.
Мэгги шла по улице, выкрикивая ее имя, но девочки нигде не было. Охваченная паникой, Мэгги побежала обратно к дому и начала снова обшаривать все кусты, царапая себе лицо и руки, в надежде, что Джейни решила поиграть с ней и спряталась, но и там ее не было, а ведерко и лопатка валялись брошенные на земле.
Всхлипнув, она бросилась в дом к телефону, чтобы вызвать полицию, но в этот момент заметила конверт, который лежал на коврике у входа. С виду самый обычный конверт, но в том, что он лежал в таком месте, было нечто зловещее.
Руки ее задрожали, когда она схватила его, чуть не разорвав в спешке тонкий листок бумаги, который был внутри.
Скажи Кейну он знает что делать если хочешь видеть своего ребенка живым.
— Нет! — Мэгги понимала, что даже если она будет кричать, бесполезно отрицать случившееся. Джейни никогда не смогла бы открыть ворота сама, никуда бы не ушла без спроса. Кто-то выкрал ее, и это было каким-то образом связано с Мэтью!
Ее всю так трясло, что потребовалось минуты три, чтобы найти его телефон в справочнике и позвонить только для того, чтобы сдержанный женский голос в телефонной трубке сообщил, что господина Кейна нет на месте.
Мэгги с трудом сдержалась, чтобы не закричать на женщину, и сказала лишь, что это очень важно. В ее голосе было нечто такое, что подействовало на секретаршу, ибо Мэтью появился на проводе через несколько секунд, и когда он понял, кто звонит, быстро проговорил:
— Послушай, Мэгги, я не знаю, что…
— Джейни пропала!
Ее истеричный голос привел его в чувство, и, помолчав секунду, он переспросил: «Пропала?»
— Она… она… — К горлу у нее подкатило рыдание, и слова не шли в то время, как она без сил опустилась на колени у телефона.
— Мэгги! Ты меня слышишь? Мэгги, ради бога… отвечай!
— Приезжай, Мэтью. Кто-то похитил Джейни. Они оставили записку. Я ничего не понимаю, но это имеет какое-то отношение к тебе!
— Что ты сказала? Возьми себя в руки, Мэгги! — Его требовательная интонация привела ее в чувство, и, судорожно вздохнув, она сказала:
— Тут написано, что, если ты хочешь видеть ее живой, ты знаешь, что нужно делать. Что это значит, Мэтью? Скажи мне!
Он не обратил внимания на ее мольбу.
— Я выезжаю. Не делай ничего до моего приезда. Понятно, Мэгги? Не надо вызывать полицию.
— Да, но…
Раздались короткие гудки, и она медленно положила трубку на рычаг. Мысль о том, что Джейни в руках у какого-то чужого человека, была невыносима.