- Вещички свои не забудь, я долго ждать не буду, милый, — как и ожидалось, проигнорировать издевку он не мог. Отвлек гневным рыком и, если бы не моя быстрая реакция, и разделявшая нас решетка, вцепился бы мне в шею, а так только прутья пальцами ухватил.
— Стерва, — хриплый голос резанул по нервам. Он будто лет сто им не пользовался, а тут ради моей сиятельной персоны решил открыть, наконец, рот.
— Успокойся, Матвей, — как-то чересчур фамильярно обратилась надзирательница к моему сводному братцу и, вытащив ключи, начала отпирать дверь камеры, — она не стоит того, чтобы тут задерживаться.
Ругаться с психом я не стала, и дело было не в усталости. Он прав, когда хотела, я могла быть той еще стервой, а потому вытянула накрашенные ярко-красной помадой губы уточкой, послала ему воздушный поцелуй и отошла в сторону, делая вид, что зеваю от скуки, а сама тайком изучала своего врага.
Высоченный, сильный и опасный, зараза.
Отросшая белая челка спадала на лоб, черные глаза горели недобрым пламенем, ноздри гневно раздувались, желваки играли, челюсть сжалась. Если взглядом можно было убить, я бы рассыпалась в прах на месте.
Натянутая на тренированное тело Матвея казенная белая футболка нуждалась в стирке, как и серые спортивные штаны, но это не портило его внешний вид. Придурок был красив, как черт, и как бы я не хотела этого признавать, внизу живота зародился предательский трепет.
Только услышав лязг железа, я обратила внимание на скованные наручниками запястья психа, которые блондинка решила не снимать. То ли меня пожалела, то ли не желала подставлять одного из своих «любимчиков».
Плевать на ее мотивы, самое главное с таким украшением братцу будет весьма проблематично добраться до моей изящной шеи. А большего мне и не надо.
— Какого черта ты тут забыла? — игнорируя раздававшееся из соседних камер улюлюканье бросил из-за плеча Матвей. Он был на шаг впереди и не видел, как я едва не споткнулась, засмотревшись на его широкую спину.
— Вика с отцом не смогли вовремя вернуться с медового месяца, опоздали на самолет. Она выдернула меня с вечеринки у Мальвины и попросила приехать сюда, чтобы подписать бумаги, без которых твое освобождение невозможно. Твоя мать не хочет, чтобы ты проводил здесь лишнее время, а как по мне, оно пошло бы тебе на пользу. Так что будь повежливее, милый, я пока что твой единственный билет на свободу, — судя по напрягшимся на спине и руках мускулам, мой ответ не пришелся ему по душе, но огрызаться не стал.
Надзирательница довела нас до конца коридора и приказала одному из стоящих на страже парней открыть железную серую дверь, что тот и сделал. Внутри находился ее кабинет, где на столе уже лежали подготовленные заранее бумаги.
Пока она снимала с Матвея наручники, и о чем-то с ним перешептывалась, я поставила в отмеченных заранее местах свою подпись и, виляя своей пятой точкой, направилась к выходу, мысленно подсчитывая, во сколько мне обойдется такси в такое позднее время.
Перед въездом на территорию тюрьмы стоял черный внедорожник, которого по приезду я тут не наблюдала. Свет фонарей его не касался, поэтому лица водителя я не видела. А вот вышедшему через несколько минут Белорадову машина была прекрасно знакома.
Пройдя мимо меня, и даже взглядом не мазнув, он открыл заднюю дверь, закинул на сидение коробку с вещами, что выдала ему блондинка, и собрался было сесть сам, как я не выдержала.
— А сестренку до дома не подбросишь?
— Ты мне не сестра, и держись от меня подальше, иначе я за себя не ручаюсь.
— Нужен ты мне больно, — на положительный ответ я не надеялась, но его грубость все равно задела, — смотри стручок не сотри, пока будешь отмечать окончание трехмесячной засухи.
Ответом мне был циничный смешок.
— Бел, что это за красотка? Может подвезем девушку? — послышался незнакомый мужской голос со стороны водителя. Он вселил в меня веру в человечество, но ответ психа ее тут же похоронил.
— Обойдется. Гони, давай, — и уже через секунды, джип, завизжав резиновыми шинами, сорвался с места и исчез в неизвестном направлении, оставляя меня злую и уставшую ждать чертово такси.
Глава 2
— Видела бы ты его, сестренка. Безумный взгляд, как у маньяка, челюсть сжата, из ноздрей чуть ли не пар валит. Дракон, мать его! Будь мы одни, порвал бы меня на лоскуточки, — сидевшая на моей кровати Кара скептически хмурилась, слушая мои причитания, и следила за тем, как я, стоя рядом с зеркалом, наношу на губы последний слой бесцветного блеска, — зачем только согласилась туда ехать? Мало мне его, еще и такси в обе стороны влетело в копеечку. Водитель, всю обратную дорогу, на ноги мои косился. Боялась, в столб влетим.