Всего мгновение Нарив изучала гнома. После, она достала из поясной сумки свиток и, чуть склонив голову, передала его коротышке. Тот принял письмо с таким же поклоном.
— Это дело касается короля, а не только северного дозора. — повернувшись к Байроде, продолжающему прожигать его взглядом, пояснил гном. — Ты решаешь, пропустить их или нет. Но ты не можешь решать за короля, читать адресованное ему послание или нет.
— Пусть будет так. — подумав, Байрода чуть поостыл. — Но вы, — он повернулся к Ламилу, — остаетесь здесь, пока король не скажет свое слово. И, если он откажется принять ведьму, то вы уберетесь отсюда. Или мои люди вышвырнут вас.
Резко развернувшись на каблуках, Байрода направился прочь, сопровождаемый своими гномами, которые уже не столь сурово глядели по сторонам.
— Высокомерный ублюдок. — сплюнул Ламил. С моей помощью, он знал о чем был разговор между Нарив, Байродой и гномами. — Знавал я таких… — десятник снова сплюнул. Оглянувшись, словно только что пришел в себя, он крикнул столпившимся вокруг наемникам, которые не были заняты в карауле. — Что стоите здесь? Проклятый цирк окончен! Ежели кому-то из вас, козлиных отродий, нечего делать, то я быстро найду, чем вас, проклятых, занять!
* * *
Гном Доргум сдержал свое обещание. Нам пришлось прождать в своей норе еще пять дней. После встречи с Байродой, Ламил, хоть видимой угрозы не было, еще больше ужесточил требования к караулам. Мы стали сменяться чаще, чтобы люди не так уставали на посту и враг, если нападет, встретил сильную преграду, а не полусонных мух. Вначале, большинство даже обрадовалось этому. В основном те, кто, вроде меня и моих друзей, еще не вкусил в полной мере солдатской жизни. Казалось, всего одну стражу в карауле… Это ведь не треть дня стоять столбом! Но в итоге мы получили сон урывками и постоянную беготню — не успеваешь толком передохнуть, а снова надо отправляться в караул. Вдобавок, никто не знал, что нас ждет дальше. Согласится король принять Нарив или нас попросят отсюда? Отпустят нас с миром или придется прорываться с боем? Пересуды не стихали ни днем, ни ночью. Кое-кто даже начал заключать пари.
Когда Байрода появился вновь, все вздохнули с облегчением. Ожидание закончилось. Но, что теперь?
— Король примет ведьму! — крикнул Байрода, остановившийся со своей охраной в десяти шагах от стены щитов караула. Последнее слово он выплюнул, будто нечто мерзкое. — С ней могут пойти десять человек. Остальные должны ожидать здесь.
— Прекрасно! Я и не думал, что эти проклятые подземные крысы пустят к себе весь отряд. — сплюнул подоспевший Ламил, когда я перевел слова Байроды. — Переведи этому недоноску, что мы согласны. — это он уже мне. — Через ползвона выступим.
Байрода кивнул, показывая, что понял мои слова, и вновь исчез, вернувшись к своим. А Ламил построил весь отряд, сняв даже караул, охранявший тыл.
— Алин, Зелик, Дони, Крамм, Лопин, Хорвас, Орин, Крайг, Лосик! — каждый, чье имя было произнесено, выступал вперед. Все, кроме меня, были старыми солдатами. Каждый из названых мог похвастать множеством шрамов, полученных в многочисленных битвах, мозолями от рукоятей мечей на руках. — Вы вместе со мной отправляетесь к треклятому королю.
— Полазим по норам. — хохотнул Лосик.
— Может найдешь там себе пару червей на завтрак. — толкнул его в плечо Лопин.
— А ну заткнулись, песьи дети! — рявкнул Ламил.
— Да ладно тебе, Ламил! — Крамм сплюнул себе под ноги. — не впервой нам в гадючьи норы лазить. Верно, ребята?
Одобрительный шум голосов, в том числе и тех, кого Ламил оставляет здесь, поддержал наемника. А мне не до радости. Я оглянулся на Молина и Баина. Снова расставаться с друзьями… Внезапно я задумался о том, увидимся ли мы вновь? Мы ведь, почитай, всю жизнь провели вместе. С самого детства…
— Слыхал я, — улыбнулся мне Молин, — что под горами полно всякого золота, камушков, да других хороших вещиц. Ты, Мелкий, не оплошай там, да принеси друзьям парочку подарков.
— И голову свою не забудь там. — поддержал друга Баин. — будет нам лучшим подарком.
— И что ты с его головой делать собрался? — хохотнул Навин, но замолк, едва острый локоть Молина врезался ему под ребра.
— Не переживайте, друзья. — говорить тяжело, но я постарался, чтобы мой голос звучал беззаботно. — Вернусь с полными карманами золота.
— И баб нам не забудь. — ухмыльнулся Молин. — Себе-то вон уже раздобыл, а о нас не позаботился. — Нарив смерила его долгим взглядом, но лишь покачала головой, отворачиваясь.
— Надо было тебе в том подземелье бабу себе искать. — шепнул Баин. — Вытащил фигурку жука, стало быть — тебе теперь жуки вместо баб будут.
Друзья расхохотались. Невольно улыбнулся и я. Если уж Баин начал шутить… Должно быть, ему не легче сейчас, чем мне.
— Долго языками молоть будете? — за всеми этими разговорами я совсем позабыл о Ламиле. Десятник не замедлил о себе напомнить. — Алин, быстро собирай свои манатки!
Я бросился туда, где лежал мой мешок, оставив друзей стоять в строю, а Ламила отдавать последние указания Нурилу, которого он оставлял за старшего. Собирать мне, честно говоря, нечего. Скатать одеяло и привязать его поверх заплечного мешка, набитого запасом еды и всякой мелочью — дело пары мгновений. А остальное… Все на мне. Круглый шлем, оставляющий открытым лицо, длинная кольчуга, добытая после боя с гномами, широкий кожаный ремень, на котором висят короткий меч и увесистая булава, потрепанные штаны и крепкие сапоги, добытые в том же бою, тяжелый щит и копье, чуть длиннее моего роста — вот и все пожитки.
Наш маленький отряд гордо прошествовал мимо остальных наемников, выстроенных Нурилом вдоль стен ущелья. Вдруг тишину разбил грохот. Ребята, все, как один, ударили копьями о щиты. Гррах-гррах-гррах… Размеренная дробь провожает нас.
— Возвращайтесь! — выкрикнул кто-то.
Даже баронские, держащиеся, по обыкновению, чуть в стороне от наемников, принялись бить в щиты. Я увидел, что Нарив улыбается.
— Нет лучше музыки, чем эта. — пояснила жрица, заметив, что я смотрю на нее. — Мы называли ее 'гимн Роаса'.
— Как по мне, — возразил я, — гораздо лучше, когда хорошенькая девчонка поет в таверне. — я вздохнул. Интересно, есть ли у гномов таверны под горами?
* * *
Лагерь, раскинувшийся у входа в ущелье, показался мне огромным. По самым скромным подсчетам, наш отряд закупорила в той норе, куда мы забились, армия, по меньшей мере, впятеро большая. Караул их действительно не сильно утруждал себя. Если мы стояли, перегородив сплошной стеной ущелье, в полном вооружении, со щитами, а командующий нашим караулом жестко пресекал любые лишние разговоры, то здесь гномы и люди вольготно развалились на подходящих камнях. Отложив в сторону щиты и шлемы, они ели, болтали, смеялись…
— Проклятое стадо. — сплюнул Ламил, глядя на такое безобразие.
— Стадо-стадом, но дерутся они неплохо. — возразил ему Зелик. — В тот раз еле выстояли.
— И то верно. — согласился десятник.
Нарив удостоила караул, мимо которого мы проходим, единственным взглядом и молча покачала головой. А я невольно позавидовал им. Вспомнил, как приходилось чуть ли не пальцами удерживать налившиеся свинцом веки. А эти… Вон сидит дородный гном, жадно терзает зубами кусок какой-то снеди. А рядом с ним, свернувшись в тени здоровенного валуна, похрапывает человек.
— Глянь-ка на это! — Зелик ткнул пальцем в сторону леса.
Я перевел туда взгляд и увидел другой караул. Эти стоят между лагерем и лугом, за которым вдали виднеется полоса леса. В отличии от 'охраняющих' наш отряд, те караульные стоят в полном вооружении. Пусть не строем, но на ногах и зорко глядят.
— Это получается, они нас совсем не бояться? — хмыкнул Лосик. Цыкнув зубами, он покачал головой. — Тех, — он кивнул назад, — мы бы перерезали в два мгновения!
— А чего им нас бояться? — сказал Ламил. — Мы же показали, что не собираемся нападать. Вот они и поставили тех олухов просто для проклятого порядка.