– Государь… – Поднявшись с кресла, мужчина уважительно поклонился, а следом за ним и цесаревич склонил голову перед отцом. Тот пересек кабинет и, лишь с удобством устроившись в кресле, заговорил.
– Как ты думаешь, сын, о чем именно умолчал наш дорогой советник? – осведомился государь.
– Мм… не могу знать, ваше величество, – отозвался Михаил.
– Не гвардействуй, – скривился тот. – Ты и дня в армии не служил, так будь добр не строй из себя записного вояку. Думай, Михаил. Или прав советник? Лень-матушка одолела, мозги скисли? – Настроение правителя явно было где-то ниже точки замерзания.
Цесаревич принялся судорожно крутить так и этак увиденное в записи, но в голову, как назло, ничего не лезло. Вроде бы его недавний собеседник все объяснил… что тут еще добавить?
– Видишь, друг мой? Именно этого я опасался, когда вы уговаривали меня отдать Михаилу штат аналитиков, – перестав разглядывать задумавшегося сына, обратился государь к своему советнику. – Чужие умозаключения расхолаживают. Конечно, всегда проще выбрать один из предложенных вариантов действий, чем продумывать их самому. Но это непозволительно для управленца. Тем более для эфирника, способного разгонять собственное сознание и ускорять мышление до чудовищных пределов. Михаил! – Цесаревич вздрогнул и поднял взгляд на обозленного отца. – Забудь о выводах советника. Их нет. Вспоминай запись и думай. Сам. Или тебе ее заново прокрутить?
– Я бы взглянул, – осторожно кивнул цесаревич. Повинуясь взмаху руки правителя, экран вычислителя тут же включил остановленную запись с самого начала.
Вот Кирилл появляется в пяти шагах от группы Юрия. Разговор… интонации… не то. Сначала. Юрий идет в «коробочке» ярых, разговаривает с дядькой Игнатом. Останавливаются. Появляется Кирилл… Стоп. А почему Шапошников промедлил с указанием цели контроля?! Где… запись сначала! Лицо генерала крупным планом: вот оно! Дядька великолепно владеет эмоциями, но сейчас в его глазах мелькнуло изумление. Он НЕ ЗАСЕК появления угрозы. Это с его идеальной сенсорикой! Стоп-стоп-стоп… может, показалось? Назад, еще. Так… идут, фокус на лице Шапошникова. Точно, он не успел заметить появления Кирилла.
– Дошло? – В голосе государя послышались скрипучие нотки, словно железом по стеклу провели. – Вижу, дошло. Игнат прошляпил твоего «вассала». Прохлопал ушами. Разжаловать его, что ли?
– Кирилл не подошел, не протолкался через толпу, он появился в зоне контроля, словно все время там стоял, – тихо проговорил Михаил.
– Но его никто не замечал, – кивнул отец. – Скажу больше: сколько я ни крутил запись, я не успевал заметить момент его появления. Просто раз… и он есть. Но выглядит это так, словно иначе и быть не могло.
– Будь на его месте убийца – у тебя сегодня был бы траур по брату, – «добил» Михаила советник.
– В общем, так. – Государь поднялся с кресла и, глянув на своего «дорогого друга» и сына, заговорил жестким, не приемлющим возражений тоном: – Мальчишку под ненавязчивый присмотр. Никаких «игр» с его участием или участием его женщин. Не плодите врагов на пустом месте. Что с ним делать дальше, я сам решу. Негоже таким талантам пропадать в безвестности. А ты, Михаил, завтра же убываешь в расположение Ахтырского полка, в чине поручика. Интриги ты крутить худо-бедно научился, пора учиться командовать… заодно от дворцовых порядков немного отвыкнешь. И учти: узнаю, что ты и в полку начал свои «кошки-мышки» устраивать, – судьба Годунова тебе раем покажется. Понял?
– Так точно, ваше величество, – отбарабанил цесаревич.
Задавать вопрос о сроке «ссылки» он и не подумал. С обозленного отца станется его до полковничьих погон в гусарах продержать.