– А нанял тебя кто?
– Мистер Ченнинг. Чтобы пришить мистера Мэлори.
– Вот это дело, - заметила рыжая, - это давно пора. Когда пришьешь милягу Шона, я сама тебя найму. Выпустишь кишки толстому Ченнингу, э?
– Нет. Я, понимаешь, работаю с близкой дистанции, - пояснил Керк, - а мистер Ченнинг - клиент опасный. В смысле, тяжелый. Если свалится на меня, раздавит.
Рыжая снова захихикала.
– С близкой дистанции, говоришь? С такой? - Она придвинулась поближе, так, что напряженные соски уперлись в грудь Каргину. - А без пистолета ты можешь? Прямо руками?
– Можно и руками, - согласился он, взял ее за талию, приподнял и отодвинул подальше. - Все по усмотрению клиента. Взять тебя хотя бы… Ты как желаешь: чтоб я тебе шею свернул, сердце проткнул или вырвал печенку?
Рыжая вконец развеселилась.
– Лучше проткни! Только начинай снизу. - Уцепившись за локоть Каргина, она потянула его к "Старому Пью". - А ты ничего, ковбой! Как тебя?.. Алекс? Ну, Алекс так Алекс… Весельчак! Люблю весельчаков… Пойдем-ка в бар, отметим знакомство… Угостишь бедную юную леди?
– В другой раз, - пообещал Каргин, шагая рядом и искоса разглядывая рыжеволосую девицу. Леди, может, и бедная, однако не юная, подумалось ему, постарше Кэти лет на пять. Нахальная, из тех, что не краснеют… Однако вполне ничего, ежели в трезвом виде и приличном платье… или вовсе без платья…
Посмотрим сначала, что с Кэти выйдет, решил он и, осторожно выдернув руку из цепкой хватки рыжей, поинтересовался:
– Имя у юной леди есть?
– Мэри-Энн, - пробормотала девушка, покачнулась и привалилась к плечу Каргина, обдавая его запахом виски и горьковатым ароматом духов.
Он поддержал ее под локоток.
– Мэри-Энн? Проще Нэнси…
Рыжая вздрогнула и резко отсторонилась. Возможно, она была не так уж пьяна или протрезвела на мгновенье, но сейчас, когда девушка стояла перед Каргиным, в ее глазах он не заметил ни облачности, ни туманной мглы. Совсем наоборот! Они блестели и сверкали, и казалось, что из них вот-вот с шипеньем вылетят молнии, испепелив его до тла.
– Не проще! - Покачиваясь, она погрозила ему пальцем. - Не проще, ковбой! Запомни: никаких Нэнси! Меня зовут Мэри-Энн!
– А меня - Керк! И никаких ковбоев.
Он повернулся и зашагал к машине.
Смеркалось тут рано, в девятом часу. Добравшись домой, Каргин пошарил в шкафах, нашел спортивный костюм, переоделся и устроился на крыльце, мурлыкая: "Хмуриться не надо, лада, для меня твой смех награда". Допел до конца, потянулся и приступил к изучению соседнего коттеджа. Небеса, усыпанные звездами, располагали к приятным мечтам, в траве верещали и пели цикады, ветер шелестел листвой, рябил воду в бассейне и пах чем-то приятным - жасмином, или розами, или цветущей акацией. Дом за поляной был почти не виден, как и флаг, полоскавшийся на башенке, но вместо флага трепетала в освещенном окне занавеска - будто призывный сигнал, в единый миг заставивший Каргина позабыть о рыжей. На фоне полупрозрачной кремовой занавески скользила тень. Он разглядел стройную фигурку Кэти у большого овального зеркала; руки девушки ритмично двигались вверх-вниз, волосы струились темным облаком, обнимали плечи, шаловливыми змейками ласкались к груди. Временами ветер приподнимал занавеску, и тогда Каргин мог бросить взгляд в глубину комнаты, на столик у дивана, где горела лампа и что-то поблескивало и сверкало - кажется, хрусталь.
Налюбовавшись, он поднялся, прихватил бутылки с шампанским и коньяком, распугивая цикад пересек лужайку и, очутившись под окном, продекламировал:
– Моряк возвратился с моря, охотник вернулся с холмов[14]… Пустят ли его в дом?
– Пустят, - послышался голос Кэти, и занавеска отдернулась. - Должна заметить, солдат, что ты не торопился.
– Зато я принес шампанское, - сказал Каргин и единым махом перескочил через подоконник.
Он не ошибся: на столике у дивана блестели хрустальные бокалы и небольшие стаканчики, замершие на страже при вазе с фруктами. Его несомненно ждали и встретили ласковым взглядом и поощрительной улыбкой. В комнате царил полумрак, в овальном зеркале у окна отражались звезды, лампа под голубым абажуром бросала неяркий свет на лицо Кэти. На ней было что-то воздушное, серебристое, неземное - одна из тех вещиц, какими женщины дразнят и тешат мужское воображение. Впрочем, Каргин не приглядывался к ее наряду, интересуясь больше тем, что находилось под тонкой полупрозрачной тканью.
Однако дело - прежде всего, и он, вытащив паспорт, вручил его Кэти. Она раскрыла красную книжицу.
– Тебе тридцать три? А выглядишь моложе!
– Может быть, - согласился Каргин, открывая шампанское. - Впрочем, тридцать три - хороший возраст. Есть уже что вспомнить, и есть еще время, чтобы об этом забыть.
Например, о Киншасе, подумалось ему, о поле, заваленном трупами, и о том, как бойцы Альянса добивали раненых. Еще - о резне в Кигали и Могадишо, о бойнях в Анголе и Боснии, о югославском позоре, чеченской трагедии, афганских снах…
Кэти, не зная-не ведая про эти думы, уютно устроилась рядом с ним на диванчике.
– О чем же ты хочешь забыть, солдат? О неудачной любви? О женщине?
– О женщине? - Каргин усмехнулся. - Хмм, возможно… Такая рыжая, с манерами герлскаут на школьной вечеринке… Много пьет и липнет к незнакомым парням. Не хочет отзываться на имя Нэнси.
Зрачки Кэти внезапно похолодели, будто пара замерзших темных агатовых шариков. Отодвинувшись, девушка с подозрением уставилась на Каргина.
– Где ты ее подцепил, Керк?
– Не подцепил, а встретил. В "Старом Пью".