Хендри оскалил маленькие в зеленоватых пятнах зубы.
— Но помни, Хендри, как только мы вернемся…
— Вэлли, тебе больно? — от станции прибежал Андре. Он опустился рядом с Хендри на колени.
— Оставь меня в покое! Уходи!
— Де Сурье, кто дал тебе разрешение оставить пост? Назад к поезду!
Андре в нерешительности посмотрел на Брюса, потом перевел взгляд на Хендри.
— Де Сурье, слышишь меня. Уходи отсюда, и ты тоже, Хейг.
Он проследил, как они завернули за здание станции, затем снова посмотрел на детей. По щеке мальчика была размазана, вперемешку с рассплавленным шоколадом, кровь. На глазах застыло удивленное выражение. По маленьким телам уже ползали мухи.
— Раффи, принеси лопату. Похорони их там, — он показал на аллею коричневых деревьев. — И побыстрее, — он говорил слишком приказным тоном, чтобы в голосе не отражались владеющие им чувства.
— О'кей, босс. Сделаю.
— Хендри, пошли.
Вэлли Хендри смиренно побрел за ним к поезду.
7
От узла Мсапа они продолжили двигаться на север. По бокам уплывала назад зелено-черная стена тропического леса. Его монотонность клонила в сон. Над ними бежала полоса чистого неба с рассеянными, но группирующимися для очередной атаки облаками. Весь лес был пропитан горячей влагой, и люди потели даже на ветерке.
— Как твое лицо? — спросил Брюс.
Майк дотронулся до параллельных полос на лбу и переносице.
— Не так страшно, — он посмотрел через платформу на Вэлли Хендри. — Не нужно было меня останавливать.
Брюс не ответил, но тоже посмотрел на Хендри. Тот прислонился к борту платформы и разговаривал с Андре.
— Ты должен был дать мне убить его, — продолжил Майк. — Человек, который может хладнокровно застрелить двух маленьких детей, а потом со смехом говорить об этом!… — Майк не стал договаривать, только сжал кулаки на коленях.
— Это не твое дело. Кто ты такой? Один из мстящих ангелов?
— Не мое дело, говоришь? — Майк резко повернулся к Брюсу. — Что ты за человек?
— Что я за человек? Я могу ответить тебе, Хейг. Я человек, который не лезет в чужие дела, который не мешает другим людям делать, что им заблагорассудится. Но я готов принять разумные меры, предотвращающие нарушение другими людьми разумных законов. Хендри совершил убийство, и, по возвращению в Элизабетвилль, я доведу это до сведения властей. Вот только бегать со знаменами и орать выдержки из Библии с пеной у рта я не буду.
— Это все?
— Все.
— Тебе совсем не жалко этих детей.
— Жалко. Но жалость не воскрешает. Таким образом я выключаю жалость — им она уже не нужна.
— Ты не чувствуешь гнев, отвращение или ужас по отношению к Хендри?
— Боюсь вспотеть, если эмоции возьмут верх.
— Таким образом, ты относишься к такому воплощению зла, как Хендри, с безразличной терпимостью.
— О, господи! — взорвался Брюс. — Что я, черт возьми, по-твоему должен делать?
— Я хочу, чтобы ты перестал играть мертвеца. Я хочу, чтобы ты мог распознавать зло и уничтожать его, — Майк тоже начинал терять терпение.
— Замечательно! Ты не знаешь, где я могу приобрести поношенный костюм крестоносца и белого коня? Затем, в одиночку я поскачу на войну с жестокостью и невежеством, похотью и алчностью, ненавистью и нищетой…
— Я совсем не это имел в виду, — попытался прервать его Майк. Но Брюс с раскрасневшимся лицом продолжал. — Ты хочешь, чтобы я уничтожал зло. Ты, старый дурак, разве не знаешь, что у него сто голов, а на месте одной отрубленной вырастает сто новых? Ты не знаешь, что зло в тебе самом, и чтобы уничтожить его, ты вынужден будешь уничтожить себя?
— Ты трус, Карри! Обжегшись один раз, ты убежал и построил себе асбестовый дом.
— Я не люблю, когда меня называют трусом, Хейг. Попридержи язык.
— Извини, Брюс, я просто хотел научить тебя…
— Большое спасибо, — усмехнулся Брюс. — Ты будешь меня учить? Большое спасибо! Только чему, Хейг? Чему ты можешь меня научить? «Как достичь успеха и счастья»? Лекцию читает вечно смеющийся Майк Хейг, дослужившийся до звания лейтенанта в черной армии Катанги. Как тебе? Или тебе больше нравиться такое: «Применение алкоголя в исследованиях духовности».
— Хорошо, Брюс. Перестань. Я тоже замолчу.
Брюс понял, как сильно он обидел Майка. Он пожалел об этом, пожалел, что произнес эти слова. Но с этим уже ничего нельзя было поделать. Майк, казалось, постарел еще больше за последние секунды. Он выглядел очень усталым, морщины под глазами стали глубже, исчез блеск в глазах. Он невесело засмеялся.
— Действительно смешно, если подумать.
— Я нанес нечестный удар, — произнес Брюс. — Наверное нужно было разрешить тебе пристрелить Хендри. Расход боеприпасов конечно, но уж очень сильно тебе хотелось.
Он улыбался. Улыбка была такой нелепой и такой заразительной, что Майк не выдержал и рассмеялся. Что-то сорвалось в душах обоих. Скоро они оба хохотали. Жандармы на платформах удивленно повернулись в их сторону, затем стали потихоньку подхватывать, не понимая причины.