Брюс кивнул.
— В моем сейфе, — Боуссье указал на массивную стальную дверь за спиной, — находятся девять с половиной тысяч карат алмазов ювелирного качества и около двадцати шести тысяч карат промышленных алмазов.
— Я об этом догадывался, — произнес Брюс безразличным тоном.
— Может быть, обсудим процедуру перевозки этих камней?
— Как они упакованы?
— В одном деревянном ящике.
— Какого размера и веса?
— Я покажу вам.
Боуссье подошел к сейфу и повернулся к ним спиной. Они услышали щелчки замков. До Брюса вдруг дошло, что Шерман не произнесла ни слова после того, как поздоровалась с Боуссье. Он взглянул на нее, она в ответ улыбнулась. «Мне нравятся женщины, которые умеют держать рот закрытым». Боуссье достал из сейфа деревянный ящик и положил его на стол.
— Вот он.
Брюс осмотрел его. Восемнадцать дюймов длиной, двенадцать шириной, девять высотой. Он взвесил его на руках.
— Фунтов двадцать. Крышка опечатана.
— Да, — Боуссье прикоснулся пальцами к четырем восковым печатям.
— Если я приставлю к этому ящику персональную охрану, то только привлеку ненужное внимание.
— Согласен.
Брюс еще раз взглянул на ящик и спросил:
— Какова стоимость этих камней?
Боуссье пожал плечами.
— Приблизительно пятьсот миллионов франков.
«Полмиллиона фунтов стерлингов, — подумал Брюс. — Есть, что воровать, за что убивать».
— Месье, я предлагаю спрятать этот ящик в вашем багаже. Например, в одеялах. До узла мсапа он будет в безопасности. Вору будет просто некуда убегать. После этого я приму для его сохранности дополнительные меры.
— Хорошо, капитан.
Брюс встал и взглянул на часы.
— Уже семь часов. Я вас покидаю, чтобы выставить пост на дамбе. Удостоверьтесь, что все люди готовы к отправке на восходе.
— Конечно.
Брюс взглянул на Шерман, та быстро поднялась. Он открыл для нее дверь и уже собирался выходить следом, когда его пронзила мысль.
— Эта миссия, Святого Августина. Я надеюсь там никого не осталось?
— Нет, — смущенно ответил Боуссье. — Там остался отец Игнатиус, и больница полна пациентами.
— Спасибо, что сказали, — заметил Брюс.
— Простите, капитан. Это просто вылетело у меня из головы. Столько проблем.
— Вы знаете дорогу к миссии? — резко спросил Брюс у Шерман. «Она должна была сказать мне».
— Да, Брюс.
— Может быть, покажете мне ее?
— Конечно. — Она тоже выглядела виноватой.
Брюс захлопнул дверь конторы Боуссье и быстро зашагал к отелю. Шерман еле поспевала за ним. «Ни на кого нельзя положиться, — подумал он. — Ни на одного человека». Затем он увидел приближающегося со стороны станции Раффи. В сумерках тот был похож на огромного медведя.
— Сержант.
— Хелло, босс.
— Этот генерал Мозес оказался значительно ближе, чем мы думали. Его видели в двухстах километрах отсюда, по дороге из Сенвати.
Раффи присвистнул.
— Будем сейчас смываться, босс?
— Нет. Я хочу на конце дамбы оборудовать пулеметное гнездо. Если он появится, мы сможем удерживать его необходимое для отъезда время. Займись этим.
— Да.
— Я уезжаю в миссию — там остался белый священник. На время моего отсутствия старший — лейтенант Хейг.
— О'кей, босс.
10
— Простите меня, Брюс. Я должна была вам сказать, — кающимся тоном произнесла Шерман.
— Не расстраивайтесь из-за этого, — на самом деле Брюс так не думал.
— Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался.
Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые, яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки.
— Я извинилась, — пробормотала Шерман.
— Я слышал, повторяться нет необходимости.
Она на время замолчала.
— У вас всегда плохое настроение?
— «Всегда», — резко сказал Брюс, — именно то слово, которое необходимо исключить из всех языков.
— Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не ответили. У вас всегда плохое настроение?
— Мне просто не нравится бардак.
— А что это такое?
— То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине безответственного либо глупого человека.
— Вы никогда не были причиной бардака, Брюс?
— Это грубое слово, Шерман, — Брюс перешел на французский. — Молодые воспитанные барышни таких слов не произносят.
— Вы никогда не совершаете ошибок? — поправилась Шерман.
Брюс помолчал. «Достаточно смешно, — подумал он. — Никогда не делаете ошибок! Брюс Карри — первостатейный идиот!»
— Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой.
— Я этого не говорил, — начал защищаться Брюс, затем разглядел в тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать улыбки.