— Да, сэр. Эта повесть древняя, как сама история, а военный читает историю.
Будро в удивлении поднял взгляд.
— В самом деле?
— Умный солдат хочет знать причины войны. А также как кончать их В конце концов, война это нормальное положение дел, не так ли? Мир это название идеала, который мы выводим из факта, что между войнами бывают интерлюди. — Прежде, чем Будро ответил, Фалькенберг добавил: — Неважно. Как я понимаю, вы ждете вооруженного сопротивления сразу после ухода Кодоминиума.
— Я надеялся это предотвратить. Брэдфорд думал, что может быть вы сумеете что-нибудь сделать, а я одарен в искусстве убеждения, — вздохнул Президент. — Но это, кажется, безнадежно. Они не хотят компромиссов. Они думают, что могут одержать полную победу.
— Я бы подумал, что у них невелик послужной список для агитации, — заметил Фалькенберг.
Будро рассмеялся.
— Активисты ставят себе в заслугу изгнание Кодоминиума, полковник.
Они рассмеялись. Кодоминиум отчаливал потому, что рудники больше не стоили того, чтобы управление Хэдли оплачивалось. Если бы рудники были так же продуктивны, как бывало в прошлом, никакие партизаны не выгнали бы Десантников.
Будро кивнул, словно читая его мысли.
— Ну, так или нет, у них есть люди верящие в это. Много лет шла компания терроризма, ничего особо серьезного. Она не угрожала отправки грузов с рудников, иначе Десантники положили бы ей конец. Но они деморализовали столичную полицию. Там, в лесах народ вершит свое собственное правосудие, но здесь, в Рефьюдже, большую часть города контролируют банды ПС. — Будро показал пачку бумаг на столе. — Вот отставки из полиции. Я даже не знаю сколько у меня останется полицейских, когда уйдет КД.
Кулак Будро сжался, словно он хотел трахнуть по столу, но он не двинулся.
— Уйдет. Годами они заправляли всем, а теперь предоставляют убирать за ними. Я — Президент по милости Кодоминиума. Они поставили меня у власти, а сейчас отчаливают.
— По крайней мере во главе вы, — заметил Фалькенберг. — Бюрперовцы хотели кого-то другого. Брэдфорд отговорил их.
— Разумеется. И это стоило нам немало денег. Ради чего? Может, было бы все намного лучше, случись все по-другому…
— Я думал, вы сказали, что их политики разрушат Хэдли.
— Я сказал это. Я в это верю. Но политические вопросы возникли после раскола. — Будро говорил не столько с Джоном, сколько с самим собой. — Теперь они так ненавидят нас, что будут из противоречия против всего, что мы хотим. А мы делаем то же самое.
— Похоже на политику Кодоминиума. На русских и американцев в Гранд Сенате. Точь в точь как дома.
В последовавшем вежливом смехе не было веселья.
Будро открыл ящик стола и достал пергамент.
— Я, конечно, сохраняю в силе соглашение. Вот ваше назначение командующим полицейскими силами, но я по-прежнему думаю, что вам может быть лучше уехать с ближайшим кораблем. Проблемы Хэдли не могут быть разрешены военными консультантами.
Главстаршина Кальвин хмыкнул. Звук был почти неразличимым, но Фалькенберг знал, что он думал. Будро шарахался от нехорошего термина «наемник», словно «военный консультант» было легче для его совести. Джон допил свое бренди и встал.
— С вами хочет встретиться мистер Брэдфорд, — сказал Будро. — Лейтенант Баннерс покажет вам его кабинет.
— Благодарю вас, сэр. — Фалькенберг широким шагом вышел из комнаты. Закрывая за собой дверь он увидел, что Будро возвращается к настенному бару.
Вице-президент Эрнест Брэдфорд был маленьким человеком с казалось никогда не тающей улыбкой. Он упорно работал над тем, чтобы нравиться, но это не всегда удавалось. Тем не менее, он приобрел сторонников среди тех, кто всецело посвятил себя партийной работе и мнил себя законченным политиком.
Когда Баннерс ввел Фалькенберга в кабинет, Брэдфорд улыбнулся еще шире, но предложил Баннерсу показать Кальвину дворцовые кордегардии. Фалькенберг кивнул, отпуская их.
Кабинет вице-президента был абсолютно рационален. Столы и стулья были изготовлены из местного дерева с безразличной отделкой и украшением служила лишь одинокая роза в хрустальной вазе. Одет Брэдфорд был на тот же манер, в бесформенную одежду, купленную в дешевом магазине.
— Слава богу, наконец-то вы здесь! — сказал Брэдфорд, когда дверь закрылась. — Но мне сообщили, что вы привезли с собой только десять солдат. Мы ничего не сможем сделать всего лишь с десятком людей! Предполагалось, что вы привезете свыше ста верных нам солдат! — Он взволнованно вскочил со стула, затем снова сел. — Можете вы что-нибудь сделать?
— Во флотском корабле со мной было десять солдат, — сказал Фалькенберг. — Когда вы покажете мне где я буду тренировать полк, я найду остальных наемников.
Брэдфорд заговорщицки подмигнул ему и просиял.
— Значит, вы привезли больше! Мы им покажем — всем им. Мы еще победим. Что вы думаете о Будро?
— Он, кажется, достаточно искренен. Обеспокоен, конечно. Я думаю, что на его месте и я бы был обеспокоен.
Брэдфорд покачал головой.
— Он не может принимать решений. Ни в чем! Раньше он был не так уж плох, но в последнее время его приходилось заставлять принимать каждое решение. Почему Министерство Колоний выбрало его? Я думал, вы собираетесь устроить так, что Президентом стану я. Мы дали вам достаточно денег.
— Не все сразу, — ответил Фалькенберг. — Зам.министра не смог оправдать ваше назначение перед министром. Нельзя, знаете ли, подкупить всех. Профессору Уитлоку было достаточно трудно добиться от них одобрения Будро, не говоря уж о вас. Мы покрылись кровавым потом, стараясь добиться хотя бы того, чтобы они забыли о Президенте из Партии Свободы.