Когда бригада оправилась, словно из-под земли появились сотни бойцов. По его танкам ударил почти безупречный залп противотанковых ракет, наносимый пехотой. Затем радары показали новую посылку и поплыли в сумятице.
— Ага, и это тоже, — пробормотал фон Меллентин. Его контбатарейные экраны показали дождь «киселя».
Защитники стреляли мякиной, сотнями тысяч крошечных кусочков металлической стружки, медленно опускающимися на землю. Ни одна сторона не могла пользоваться радарами для направления навесного огня, но танки фон Меллентина находились под визуальным наблюдением, в то время, как местонахождение пушек врага таки не было точно установлено.
Обрушился еще один залп точно в цель.
— Чертовски хорошая стрельба, — ругнулся фон Меллентин своему водителю. Прошло не больше пяти секунд между прибытием первого и последнего снаряда.
Бригаду рвали на кусочки в этой убийственной местности. Головные части наткнулись на новые минные поля. Обороняющаяся пехота скрючилась в щелях и окопах, крошечные группки, которые его пехота прикрытия могла бы снести в один миг, если бы смогла пробраться вперед, но пехота перемалывалась огненным валом, падавшим позади и вокруг танков.
Не было ни места для маневра, ни поддержки пехоты — классический кошмар танкового командира. И так уже пересеченная местность была усеяна ямами и рвами. Повсюду среди его сил падали кумулятивные танковые снаряды. Пока еще было мало поражений, но любые выведенные из строя танки можно было раздолбать на куски, а стрелять в ответ было не во что. Головные танки находились под непрерывным огнем, и наступление замедлилось. Неприятель расходовал свои снаряды расточительно. Мог ли он продолжать это до бесконечности? Если у него иссякнут снаряды, то все будет кончено. Фон Меллентин колебался. Каждый миг держал его танки в аду.
Его решимость подрывали сомнения. Только Генеральный штаб заверял его, что перед ним не больше, чем Легион Фалькенберга, а штаб оказался ранее неправ. Что бы там ни находилось, а Астория была взята прежде, чем ее комендант успел отправить хоть одно сообщение. Почти в ту же минуту над Алланспортом был сбит наблюдательный спутник. В пределах нескольких часов были обложены все крепости вдоль Колумбии. Наверняка даже Фалькенберг не мог сделать этого со всего лишь своим полком. С чем он сражался? Если перед ним были хорошо снабженные силы, имеющие достаточно транспорта, чтобы продолжать этот обстрел часами, не минутами, бригада пропала. Его бригада, наилучшие танки во всех мирах, пропала из-за ошибочных разведданных этих проклятых колонистов!
— Отозвать войска. Объединиться на участке Хильдебранд.
Приказ разнесся молниеносно, и танки отошли, выручая примятую пехоту и прикрывая ее отступление. Когда бригада собралась в восточной части ущелья, фон Меллентин потерял восемь танков и сомневался, что вытащит хоть один из них.
Глава ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Охрана штаба взяла на караул, когда командный фургон открылся. Фалькенберг отдал ей честь и строевым шагом прошел в штабной бункер.
— Смир-рна! — скомандовал главстаршина Кальвин.
— Вольно. Господа, майор Сэвидж, вам будет приятно узнать, что я привел полковую артиллерию. Мы высадили ее вчера. Немного поиздержались, не так ли?
— Вот именно, Джон Кристиан, мрачно ответил Джереми Сэвидж. — Если бы бой продолжался еще час, у нас бы иссякло все. Мисс Хортон, вы можете теперь расслабиться. Полковник сказал «вольно».
— Я не была уверена, — задиристо сказала Гленда Рут. Она взглянула за дверь, где рассыпался почетный караул из штабной охраны и неодобрительно нахмурилась. — Мне было бы крайне неприятно оказаться расстрелянной за несоблюдение формальностей.
Офицеры и солдаты на КП напряглись, но ничего не случилось. Фалькенберг повернулся к майору Сэвиджу.
— Какие потери, майор?
— Тяжелые, сэр. Во Втором батальоне у нас три активных полка.
Лицо Фалькенберга оставалось невозмутимым.
— А сколько ходячих раненых?
— Сэр, это включает и ходячих раненых.
— Понятно. Шестьдесят пять процентов потерь, не включая ходячих раненых. А Третий?
— Я не смог был собрать из двух рот капральского караула. Уцелевшим поручена служба при штабе.
— Кто же там держит фронт, Джереми? — спросил Фалькенберг.
— Иррегулярные части и то, что осталось от Второго батальона, полковник. Мы довольно-таки рады вас видеть, вы разве не поняли?
Какой-то миг Гленда Рут боролась с собой. Что бы там она ни думала обо всех этих бессменных милитаристских ритуалах, столь милых Фалькенбергу, честность требовала, чтобы она что-то сказала.
— Полковник, я обязана извиниться перед вами. Я сожалею, что предполагала, что ваши солдаты не станут сражаться в Астории.
— Вопрос в том, мисс Хортон, станут ли они нашими. У меня есть две батареи артиллерии Сорок Второго, но я ничего не могу добавить к самой линии фронта. Мои войска обкладывают Доукс Ферри, мои мобильные части и Первый батальон — на плато Форт Хайтс, и полк будет рассеян еще три дня. Вы говорите, что ваши ранчеро не могут действовать так хорошо, как мои наемники?
Она несчастно кивнула.
— Полковник, мы никогда бы не смогли устоять перед той атакой. Старший центурион Второго говорил мне, что прежде, чем кончился бой, многие из его минометов обслуживали только одни ваши солдаты. У нас никогда не будет таких стойких бойцов.