Льюис, сразу раскусив грубую браваду Харли, не стал обижаться, а лишь громко рассмеялся. Неделя проходила за неделей, и Стэн начал все чаще и чаще обращаться за советом к Льюису. Очень скоро он понял, что психолог является ценным помощником. Харли обнаружил, что у доктора есть дар: он умел читать людей и являлся ходячим говорящим детектором лжи.
Стэн закончил пересказывать события дня, но не стал ждать, когда доктор выскажет свое мнение или начнет задавать вопросы. Он сразу перешел к тому, что, на его взгляд, следовало сделать.
– Я хочу, чтобы ты посидел с ним и прошелся по событиям от начала и до конца. И, если потребуется, отложи все дела до конца недели. Нужно разобраться с этим парнем. Он что-то скрывает, и я хочу понять, что именно.
По привычке Льюис поджал губы и уставился в пустоту, обдумывая другие возможности. Он уважал Харли и относился к нему с симпатией, но его нельзя было назвать уравновешенным, душевно здоровым взрослым человеком. Кеннеди, с другой стороны, являлась одним из самых сдержанных и вдумчивых людей, с которыми он имел удовольствие работать. Прежде чем что-то предпринять, он хотел услышать ее версию происходящего.
– Я освобожу весь завтрашний день, – сказал Льюис, на самом деле еще не дав своего согласия. – Давай войдем внутрь. Я хочу есть, и мне нужно в туалет.
После того как Льюис облегчился и вымыл лицо, они нашли Кеннеди за кухонным столом, где та читала досье и ела лапшу. Льюис взглянул на не вдохновляющие макароны и нахмурился. Кулинария была его страстью, и он с болью смотрел на коллег, которые уделяли так мало внимания столь важной стороне жизни. Не говоря ни слова, он принялся искать в шкафу хоть что-нибудь подходящее для нормальной трапезы. Кеннеди и Харли обменялись быстрыми улыбками.
Льюис засунул нос в холодильник и, не оборачиваясь, сказал:
– Стэн, ты не мог бы принести бутылку вина из подвала? «Шато Доминик» меня вполне устроит. – Он вытащил пакет с курицей, захлопнул дверцу, шагнул к раковине, остановился и сказал: – Пожалуй, лучше две бутылки.
Когда Харли ушел, Льюис посмотрел через плечо на Кеннеди и жестом попросил ее подойти к раковине.
– Итак, – начал он, – Стэн не в восторге от твоего новобранца.
– Ему нелегко угодить.
Доктор открыл воду и начал мыть курицу.
– Он думает, что ты его подставила, – с насмешливой улыбкой сказал он.
Кеннеди закатила глаза.
– Это тот парень, о котором ты мне рассказывала? Из Сиракуз?
– Да.
Льюис расправил курицу, продолжая промывать ее водой.
– Ты ничего не говорила о его умении драться.
Кеннеди застенчиво пожала плечами.
– Я и сама не знала.
– Но это очень существенная деталь. – Льюис посмотрел на нее. – Я тебя не упрекаю.
– Я не горжусь собой. Но разве в конечном счете это не является плюсом?
– Может быть, да… а может быть, и нет.
Кеннеди рассказала все, что ей было известно о Рэппе, надо признать, не слишком много, но заметила, что чистая доска – это не так и плохо. И что у них есть возможность создать из него такого агента, какой им требуется. Она закончила устный доклад, когда Харли вернулся из подвала. Льюис попросил ее приготовить салат, а сам принялся кипятить лапшу, нарезать курицу и готовить белый сливочный соус. Харли осталось открыть красное вино.
Пока психолог заканчивал готовить основное блюдо, Стэн и Айрин начали все сначала. Они перебрасывались репликами; каждый старался настоять на своей версии того, что произошло, постоянно повторяя, что другой все испортил. Как и всякий хороший психиатр, Льюис прекрасно умел слушать и великолепно играл свою роль. Ему помогало то, что Харли и Кеннеди очень редко бывали скучными. Стэн принадлежал к числу пациентов, что встречаются раз в жизни, из тех людей, за общение с которыми Льюис мог бы и сам заплатить. Конечно, иногда Харли кое-что преувеличивал, но психолог сам был свидетелем некоторых его подвигов и знал, что бо́льшая часть историй правдива.
С Кеннеди дело обстояло иначе. Она никого не поносила, в ней отсутствовал гнев, она не была склонна к энергичной жестикуляции, которая сопровождалась гримасами в стиле греческой трагедии. Ее речь отличалась спокойствием и интеллектуальностью, что позволяло собеседнику расслабиться. Она никогда не спешила с ответами и тщательно обдумывала свои слова, не атаковала и не имела склонности к преувеличениям, когда пыталась объяснить свою точку зрения. Они отличались друг от друга практически во всех аспектах, но у них имелись общие качества, которые усугубляли разногласия. Оба относились с глубоким подозрением ко всему, с чем им приходилось сталкиваться, и не любили соглашаться с совершенными ошибками. Ко всему прочему, долгая история их отношений приводила к тому, что во время споров в них всплывали как лучшие, так и худшие стороны. Льюис никогда не признался бы в этом в разговорах с ними, но их споры стали для него одним из самых сильных профессиональных удовольствий: словесный поединок на уровне олимпийцев.