Теперь следовало выйти на обшивку и осмотреть состояние «выживших» двигателей — здесь процесс передвижения по корпусу корабля опять ввел в тоску нашего героя. Конструкция, которая раньше была его любимым и надежным другом, представляла собой жалкое и унылое зрелище: рваные куски силового набора уничтоженных модулей правого и верхнего трюмов, дырявые дюзы уцелевших двигателей, бронелисты обшивки, висевшие, как лохмотья какой-то тряпки — на боевой корабль все это совсем не походило. Макс застыл на броне, устремив свой взор вдаль: точка зрения, куда был направлен его застывший взгляд, медленно перемещалась — фигура человека вращалась вместе с этой покореженной конструкцией. Сила ударов, полученных корпусом КИПа от ракет, придала ему небольшую угловую скорость.
Через пару минут оцепенения мужчина пришел в себя и вернулся к нормальному состоянию. Побрел по корпусу оценивать наличие и состояние маневровых газовых двигателей. Тут тоже чуда не случилось: из почти трех десятков этих устройств уцелело всего восемь штук — технолог дал указание искину задействовать имеющиеся сопла для прекращения вращения корабля. К моменту начала этого маневра он был уже внутри корпуса корабля — торможение заняло почти двадцать минут — так сказывалось малое количество маневровых сопел. Для заделки всех пробоин требовались материалы: куски обшивки и герметизирующая пена. Последний ингредиент был в достаточном количестве на корабле, а что касается первого, то вокруг «Фортера» кружилось и висело неподвижно огромное количество такого сырья. Чтобы не ловить транспортным лучом много разной мелочи притянул к корпусу пару больших кусков и пригнал единственного ремонтника.
Данные с пробоинами он передал бортовому искину — тот вполне сам справится с такой простой задачей. Чтобы чем-то занять себя, взял упаковку герметизирующей пены и потопал в левый трюм, где стал задувать мелкие отверстия в корпусе, оставляя то, что побольше для своего ремонтника. Работа заняла три часа — семидесятиметровый трюм обойти было не так и просто, выискивая по всем стенкам пробоины и дыры. Ту же операцию повторил в нижнем трюме: здесь работы было меньше, так как размеры дырок не позволяли использовать такой простой прием с пеной. Бросил остатки упаковки на пол и вернулся в жилой модуль — Марс выдал прогноз ремонта на десять часов, с чем и согласился его хозяин.
Все это время наш герой лежал в открытой бронекапсуле в рубке и смотрел на главную голопанель, где можно было рассматривать вражеский мертвый крейсер, или закрывал глаза и предавался приятным воспоминаниям. Большинство таких воспоминаний касалось его девушки: его маленького рыжего чуда, с которым у него ассоциировались только приятные и нежные моменты его жизни в Содружестве. Также он осмысливал свой короткий жизненный путь в этом мире: попал сюда замороженной тушкой раба, украденного с Земли в момент сна в Австрийских Альпах. Потом работа на рудо-обогатительной фабрике на серых рабовладельцев — в некотором смысле им можно бы было сказать спасибо за то, что познакомили его с таким продвинутым обществом звездного Содружества. Однако вспомнив своих соотечественников, вынужденных еще торчать в той железной коробке посреди холодного космоса еще неизвестно, сколько времени, наполняя при этом кошельки их хозяев, его чувство благодарности сразу испарилось.
Чувствовал ли мужчина вину перед теми своими соотечественниками, которых оставил там, в Гарморе: скорее нет, чем да. Взять с собой тогда кого-то из оставшихся там людей он не хотел: Марту он потерял, а больше ни с кем там особо не был знаком и не сошелся ближе. Кроме того, вспоминая сейчас свой автономный перелет из Гармора в Брилар на своем первом корабле — тяжелом штурмовике четвертого поколения «Белз-4.2д», он приходил к мысли, что двоим людям на таком судне могло не хватить запасов атмосферных картриджей и запасов еды. Ведь в Лайну он прилетел с небольшими остатками того и другого — вполне где-то по пути вдвоем бы и задохнулись.