— Мы сможем продержаться, если сюда не доберется полковник Фалькенберг? — спросила Гленда Рут. — Я ожидаю, что они бросят сюда все, что у них есть.
— Мы искренне надеемся, что они так и сделают, — ответил Джереми Сэвидж. — Это, знаете ли, наш единственный шанс. Если эти танки вырвутся на оперативный простор…
— Другого пути на равнины нет, майор, — ответила Гленда Рут. — Темблоры тянутся вплоть до Мотсонетских болот, и нет такого дурака, чтобы рисковать пройти там. Большой изгиб — край Патриотов. Между болотами и иррегулярными силами Патриотов чтобы пересечь Мотсон, потребуются недели. Если они придут по суше, — они пройдут здесь.
— А они пойдут сушей, — закончил за нее Сэвидж. — Они захотят помочь крепости Доукс Ферри прежде, чем мы сможем взять ее в тесную осаду. По крайней мере, именно таков план Джона Кристиана, а он обычно прав.
Гленда Рут изучала в бинокль дорогу. Там ничего не было. Пока…
— Этот ваш полковник. Что тут за интерес для него? Никто не разбогатеет на том, что мы сможем заплатить.
— Я бы подумал, что вы будете достаточно рады, что мы здесь, — произнес Джереми.
— О, я, безусловно, рада. За двести сорок часов Фалькенберг изолировал все гарнизоны конфедератов к западу от Темблор. Силы столицы — единственная оставшаяся для боя армия — в одну кампанию вы почти освободили планету.
— Удача, — пробурчал Джереми Сэвидж. — Большое везение — и все наше.
— Хе, — презрительно бросила Гленда Рут. — Я в это не верю, и вы тоже. Разумеется, при конфедератах, рассеянных на оккупационной службе, всякий, кто мог заставить войска двигаться достаточно быстро, мог разрезать конфедерашек на части прежде, чем те соберутся в достаточно большие формирования, чтобы сопротивляться. Факт тот, майор, что никто не верил, будто это можно сделать, кроме как на карте, не с настоящими войсками. А он сумел это сделать. Это не удача, это — гений.
Сэвидж пожал плечами.
— С этим я спорить не стану.
— Не больше, чем я. А теперь ответьте — что же делает настоящий военный гений, командуя наемниками на отсталой сельскохозяйственной планете? Такому человеку следовало бы быть генерал-лейтенантом Кодоминиума.
— КД не заинтересован в военных гениях, мисс Хортон. Гран Сенат хочет послушания, а не блеска.
— Может быть. Я не слыхала, чтобы Лермонтов был дураком. А его сделали Гранд Адмиралом. Ладно. Кодоминиум для Фалькенберга бесполезен. Но почему Вашингтон, майор? С таким полком вы могли бы захватить любое место, кроме Спарты, и там уж заставили Братстона попотеть.
Она провела биноклем вдоль горизонта, и Сэвидж не мог видеть ее глаз. Эта девушка его беспокоила. Никто из прочих деятелей свободных Штатов не ставил под вопрос большую удачу с наймом Фалькенберга.
— Полковой совет проголосовал отправиться сюда, потому что нас тошнило от Танит, мисс Хортон.
— Разумеется, — она продолжала сканировать лишенные растительности подножия гор перед ними. — Смотрите-ка. Мне лучше пойти отдохнуть немного, если нам предстоит бой. А он нам предстоит. Смотрите прямо на горизонт по левой стороне дороги.
Когда она повернулась, загудела рация центуриона Брайанта. Аванпосты заметили разведчасти танковых экспедиционных частей.
Когда Гленда Рут возвращалась в свой бункер, с головой у нее было такое ощущение, будто она начинает кружиться. Она родилась там, на Новом Вашингтоне и привыкла к сорокачасовому периоду обращения планеты, но даже и так, отсутствие сна почти отравило ее.
«Ходишь по подушкам», — сказала она себе. Именно так описывал Харли Гастингс то, как они себя чувствовали, когда не ложились спать до рассвета.
— Не был ли Харли там, с танками? — гадала она. Она надеялась, что нет. Из этого никогда бы ничего не вышло, но он был такой милый мальчик. Чересчур мальчик, однако, пытающийся себя вести, словно мужчина. Хоть иногда и приятно, что с тобой обращаются, как с леди, он никогда не мог поверить, что я вообще способна сделать что-нибудь для себя.
У ее бункера стояли в карауле два ранчеро и один из капралов Фалькенберга. Капрал вытянулся по стойке «смирно», ранчеро поздоровались. Гленда Рут сделала жест, полувзмах-полуответ на честь капрала и прошла в бункер. Контраст не мог бы быть больше, подумала она. Ее ранчеро не собирались выглядеть глупцами со взятием на караул, честью и всем прочим.
Спотыкаясь, она прошла внутрь и, не раздеваясь, завернулась в тонкое одеяло. Инцидент снаружи как-то беспокоил ее. Люди Фалькенберга были военными-профессионалами. Все, как один. Что они делали на Новом Вашингтоне?