Ее нежная, теплая ладонь нащупала безобразный шрам на моем правом предплечье. Селия кончиком пальца невесомо повторила его изгиб.
— Много у тебя таких?
— Да нет. Мне крайне везло.
Девушка поучительно толкнула меня в грудь. Я схватил ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони.
— Еще есть на ноге и на спине.
— Давно они у тебя?
— Лет с шестнадцати навскидку. Уже не помню.
Селия застыла, уставившись на меня так, словно увидела по меньшей мере крылатое чудовище.
— Я ведь говорил, что я рос в иных реалиях, глазки. Не удивляйся так.
— Я не удивляюсь, просто… Это так бесчеловечно. Ты мог жить другой жизнью.
— Мог.
— Кем бы ты был сейчас, если бы все сложилось иначе?
— Селия, — я рассмеялся, подтянув девушку к себе под бок. — Давай что-нибудь попроще.
— Нет, ответь! — все не сдавалась она.
Я отвел взгляд в сторону. Девушка поерзала, устроившись поудобнее и приобняв мою руку.
Казалось бы, такой простой вопрос, на который мне чрезвычайно сложно было найти ответ. Потому что я никогда об этом не задумывался.
— Военным, возможно.
— Тебе бы пошло!
Я смерил ее насмешливым взглядом, мол, как же ты об этом догадалась, на что Селия закатила глаза.
— Любимая еда?
— Мясо.
— Любимый цвет?
— Все темные оттенки.
— Любимый праздник?
— Что за допрос? — прозрел вдруг я. — Досье на меня собираешь?
— Ну ты же собирал его на мою семью. Все обо мне знаешь. А я о тебе совсем ничего, — она уверенно оправдывалась, чем забавляла меня еще больше, и я не сдержался — впился в ее губы. — Эй, нет! Ну-ка! Нет!
— Упрямая женщина, — я нехотя отпрянул и плюхнулся обратно на спину. — Нет у меня любимых праздников. Если я и отмечал что-то, то на каких-нибудь тусовках с Мануэлем. Пил — вот и весь тебе праздник.
— Мне жаль, что ты лишился друга.
— Он никогда не был мне настоящим другом, — я помотал головой. — Нам нельзя заводить ни дружбу, ни отношения, потому что рано или поздно это становится уязвимостью и мешает мыслить хладно.
Селия напряглась. Я догадался, по какой причине и после какого конкретно слова.
— Я стараюсь ценить себя, и мне нужна ясность. Понимание. Поэтому спрошу напрямую, — она говорила ровно. — Кто я для тебя, кроме незваной любви?
Девушка не застала меня врасплох. Она придавила меня к кровати, приставила нож к моему горлу, но не собиралась воспользоваться им сразу. Заставила меня почувствовать боль от ее потери, если я озвучу неверный ответ.
Глупец. Жалкий, ничтожный глупец.
Ответ, посетивший голову, ударил космическим осознанием. Он показался мне полнейшим безумием, но, черт возьми, таким правильным!
— Сейчас я не хочу этого озвучивать, Селия, — я постарался вложить в голос всю уверенность и спокойствие, чтобы девушка не корила себя лишними переживаниями. — Если все закончится так, как того хотелось бы, ты получишь ответ на свой вопрос.
С минуту она все обдумывала, бегая по моему лицу взглядом со сменяющимися со скоростью света эмоциями. Я готов был наблюдать за этим вихрем вечно.
— Молись на мое терпение, — Селия прошипела и, откинув одеяло мне на лицо, встала с кровати. — Хочу есть, а твой холодильник пуст. Что будешь с этим делать, señor asesinato?
Я стянул материю, и сердце пропустило удар. Ее нагота заставила мой член дрогнуть. Руки зачесались от желания в очередной раз изучить каждый миллиметр соблазнительного тела. Эти сочные бедра, эта осиная талия, эти розовые соски, пухлые губы, лебединая шея и изящные плечи…
Она сводила меня с ума всем своим существованием.
Селия заметила мое возбуждение и лукаво ухмыльнулась. Ее взгляд потемнел. Она плавно склонилась и уперлась в кровать руками.
— Почему молчишь? Что-то не так?
Я дернул ее за руку, на что девушка вскрикнула и повалилась на мягкую поверхность, оказавшись придавленной моим раскаленным телом. Членом я нарочно уперся в горячее лоно, которое, уверен на все сто, жаждало проникновения.
— Не дразни меня, Селия Веласкес Ортега, — самодовольно шепнул я ей прямо в губы, погрузив в тугое влагалище самый кончик головки члена, и остановился. — Я могу быть и не таким терпеливым, как обычно.
— Я знаю, — томно шепнула девушка в ответ.
Чертовка. Она ведь того и добавилась. Конечно. Я превращался в наивную жертву.
— Как пожелаешь.
Я резко вошел в нее, позабыв о навязанной сдержанности и каком-то там рассудке, и мы простонали в унисон.