— Зачем вы всё это говорите мне, господин?
— Затем, Пудинг, — доел я карбонару и принялся за салат, сделав глоток колы. — Что твой страх за свою жизнь однажды сыграет свою роль. И сделает это тогда, когда будет переломный момент. Момент, где нельзя будет отступить. Из-за этого страха, что ты пытаешься зарыть в себе, ты в конечном итоге проявишь малодушие. Отступишь там, где нужно идти до конца.
Я оторвал взгляд от тарелки и посмотрел Пудингу прямо в глаза, вспомнив науку, которую мне всеми силами вбивал граф Бертольд. Подавлять можно не только убийственной аурой жажды крови. Истинное подавление проявляется незримо. Неощутимо. Именно этим пользуются императоры и короли. Чистая, незамутнённая сила воли. Истинное проявление власти.
— Я скажу это лишь раз, Тринадцатый, — назвал я имя, смотря в глаза бледного, как сама смерть парня. — Служи мне так, как никому и никогда не служил. Сделай тот самый шаг решимости, как тот, что свёл наши пути. Отбрось страх за свою жизнь и доверь его мне. Сделай это, и поверь, — я вспоминал обрывки из своей прошлую жизни в Брилии и мощь, которой обладал, добавляя в слова решимость и силу. — Смерть более не будет властна над тобой. Служи мне и обретёшь не только силу с бессмертием, но и власть с уважением. Твоё имя будет греметь в империи и за её пределами, внушая ужас каждому, кто его услышит. Таково моё слово, — моё лицо на короткий миг приняло личину вампира, отчего парень вздрогнул. — Таково слово… Райна Купера.
Мне хотелось сказать: Первородного Беррады, но вовремя отдёрнул себя. В любом случае, эффекта я добился.
Пудинг вскочил с места, удивив тех немногих посетителей кафе, что здесь были, и преклонил колено.
— Я уже сделал свой выбор, господин! Поставил всё на возможность обрести свободу!
— Хорошо. А теперь встань, — махнул я рукой. — И садись на место.
Он послушно выполнил приказ.
Этот разговор и весь пафос я затеял не просто так. Ещё в порту заметил, как Пудинг смотрел на меня и мои решения. Он понимал, что вся та инфа, которая ему была известна о Райне Купере — полная туфта. Ничего не стоящая хрень. Манера общения, действий, сила. Всё это повлияло на рекрутинг и, грубо говоря, некую промывку мозгов. Он увидел, что за мной не просто слова, коими я крою советника, но ещё и сила, с которой приходится считаться.
М-да, стоит признать, что с обретением новой ступени силы, я действительно становлюсь больше похожим на себя прежнего. Ранее такие слова и мысли не пришли бы мне в голову.
Да и как таковой я не врал Пудингу. Его страх за свою жизнь — нормальное явление. Все люди боятся. Всем живым существам знаком страх. Но вампир… Вампир это нечто иное. Существо, находящееся в том самом состоянии между жизнью и смертью. Мы не нежить, как считали герои и другие святоши. Но мы и не живые, как полноценные люди. Да, наша кровь горяча, а сердца бьются, но только и всего. Такова цена бессмертия, которую принимали все те, кто отведал нашей крови. Отдать жизнь, но не принять смерть. Отринуть её. Сделать частью себя.
Забавно, но именно из-за этого мы не можем иметь потомство от людей. Только вампир может породить другого вампира. Только не жизнь, может дать другую не жизнь. Азалия Купер стала первой на моей памяти, кто не являлся вампиром и вышел за это правило. Но и опять же, я сужу по логике своего прошлого мира, а не нынешнего.
С Пудингом, кстати, тоже нужно будет подумать. Если я, и правда, решу его обратить, то каков будет результат — неизвестно. Опять же, реалии нового мира. Его организм изменён учёными Уробороса, и как он отреагирует на дар бессмертия, оставалось загадкой. В Брилии такое было невозможно. Я помню, как Валекор рассказывал мне, что обратить можно только обычного смертного. Эдакий чистый лист. Что ж, мне предстоит выяснить, так ли это и здесь. Всё же Артурию обратить удалось. Пусть она и человек, но назвать её обычной никак нельзя. А значит сделать из Пудинга вампира, наверняка, можно.
Но да ладно. Что-то я увлёкся, отчего Пудинг занервничал, но не тревожил меня. Да и гости, которых я ждал, уже явились.
Официанты и администратор вежливо просили посетителей покинуть кафе, с ужасом смотря на двери заведения, где припарковались два чёрных седана с императорскими номерами.
Раздался звон колокольчиков и стук каблуков ботинок по плиточному полу.
Медленно и со вкусом я налегал на овощной салат, внимательно смотрел на лицо Пудинга, оценивая его реакцию. И, судя по тому, что я видел, он принял мои слова. Страха в парне практически не осталось. Так, малые отголоски.