Едва отойдя от шатра, ле Крайт, задумчиво обозревая готовящийся ко сну лагерь, вдруг негромко спрашивает:
— Что думаешь, а, Бенно? Сумеем вломить имперцам со всем этим табором?
Шеф криво ухмыляется:
— Тебе-то что за беда? Уж рейтары-то точно смогут уйти при любом раскладе.
Риттмейстер в ответ скептически качает головой:
— Уйти-то уйдем, да что толку? У меня дела и так не ахти. Год назад расформировал один эскадрон, а в этом и вовсе пришлось наниматься к местным нищебродам чуть ли не за полцены. Так что мне нужна победа, и желательно громкая. Ты вроде сейчас на подъеме, глядишь, и мне, наконец, повезет…
— А с чего вдруг у вас не заладилось с наймом? Я, признаться, и сам удивился, встретив тебя в такой дыре…
— Да-а-а…
Ле Крайт морщится, но затем всё же поясняет:
— Всё началось с прошлой ирбренской кампании, будь она неладна. Репутация — штука такая, зарабатывается годами, а просрать можно за один день. Вот с тех пор цена на нас и упала.
— Погоди ка, вы же тогда выиграли, вроде. Герцогскую конницу в хвост и гриву гоняли, да и пехоты потоптали немало. С чего репутация-то упала?
Лицо риттмейстера рассекает невеселая усмешка.
— Ну да, потоптали, да не тех. Мы раскатали в блин шеволежеров и изрубили вторую баталию коронной пехоты, но не сподобились опрокинуть сотню сраных ополченцев. Мой первый эскадрон ничего не смог сделать толпе мужиков с дрекольем, да еще и потерял десяток всадников. Мой! Первый! Эскадрон!
Ты хоть представляешь, с каким говном нас после этого смешали "волки" и прочие серые, на глазах у которых всё это произошло? "Почему рейтаров ле Крайта называют "черными"? Да потому, что их крестьяне в грязи изваляли!" И это самое приличное, что говорили тогда в ирбренских тавернах! Какие уж после этого наймы? Вот и пришлось на голодный паек садиться. Думал, с войной положение поправится, да куда там… Северяне и так косились за то, что мы к императору тогда нанялись, а уж с такими-то слухами… Хорошо стигиец расщедрился — хоть какой-то заработок. Тебе смешно? А мне вот не до смеха!
— Прости.
Бенно примиряюще поднимает руки.
— Просто я слышал эту историю в немного другой интерпретации. Командир тех самых ополченцев был весьма рад уползти оттуда живым и уж точно в мыслях не держал потешаться над твоими рейтарами. Если не веришь, можешь сам у него спросить.
И на меня кивает, зараза! Я, признаться, от такого предательства аж онемел. За что?! Мне сейчас только кровной мести озверевших рейтаров не хватало! Но Танис реагирует на удивление дружелюбно. Окинув меня оценивающим взглядом, словно впервые увидев, экспрессивно восклицает:
— Твой ордонанс-фицер? Серьезно?! Так это же всё меняет! Хорошая новость, Илагон меня задери! Парни будут рады услышать!
— Никаких претензий?
Я всё же предпочитаю уточнить на всякий случай этот чрезвычайно важный для меня вопрос. Кавалерист смотрит несколько удивленно, но в целом вполне благосклонно.
— Какие претензии? Война есть война. А проиграть капитану "мертвецов" — не позорно даже моим парням, это ж не перед мужичьем сиволапым спасовать.
Расстаемся мы уже совсем по-дружески. Я облегченно выдыхаю, радуясь удачно разрешившемуся недоразумению, а Бенно еще пару минут задумчиво смотрит вслед удаляющемуся, весело насвистывая, ле Крайту — гадом буду, уже прикидывает, как наложить лапу на его внезапно упавших в цене рейтаров, используя вновь открывшиеся обстоятельства.
Глава LXXVI
— Что думаешь, твоё сиятельство?
Я пожимаю плечами. Что тут думать? Нас подставили.
Едва завершив предварительную утряску условий присоединения к коалиции Брейдига с его бандой, коллективный разум в лице большого совета командующих постановил перейти в решительное наступление и как можно быстрее навязать сражение армии ле Вейра. Но от зафиксированного на бумаге решения до воплощения его в жизнь — дистанция огромного размера. Буквально накануне выступления зарядили дожди, мигом превратившие и без того хреновые стигийские дороги в абсолютную абстракцию. В результате марш на юг превратился в заплыв по грязи.
Промокшие до нитки солдаты, утопая по колено в вязкой жиже, чуть ли не на руках тащили поминутно застревающие телеги обоза, чтобы хоть как-то помочь валящимся от усталости упряжным лошадям. Такие же мокрые офицеры срывали глотки, подгоняя норовящих увильнуть от своих обязанностей подчиненных. Полковники и генералы с мрачными рожами смотрели на это унылое зрелище, прикидывая: не разбежится ли армия или того хуже — взбунтуется, прежде чем доберется до противника?