На просторной поляне, между кораблями и лесом, началось обустройство лагеря. Пара шатров, с десяток костров, навес для пушек — вот и вся нехитрая стоянка. Ни окопов с наблюдателями, ни постов с патрулями… Такое впечатление, что не на войну прилетели!
Дед раздражённо скрипнул немногими имеющимися у него зубами.
Силы вторжения попросту не ожидали сопротивления. Вариант столкновения с достойным противником ими даже не рассматривался. Черномазые паразиты прибыли с единственной целью — побеждать!
Хотя, в таком контексте, само понятие «победа» звучит кощунственно. По идее, на всей твердыне и сражаться то не с кем. Одни земледельцы!
Так и должно было быть! Если бы не чудесное появление отряда синьора Сержио.
Бедуины просто пока не подозревают, с чем им предстоит столкнуться. Именно этим и объясняется их беспечность.
За пристальным наблюдением время быстро подошло к полудню. От костров потянуло жарящимся мясом.
У Деда предательски-громко заурчал желудок. Не в силах бороться с рефлексом, старик сорвал и стал жевать веточку куста, под которым лежал. Пустынники тоже не отличались стальной выдержкой. Вскоре все они собрались вокруг жаровен.
Гастрономический интерес сдержала только пара офицеров.
Всё вокруг пушек крутятся! Внутрь заглядывают да колёса дергают! Ящики с сопутствующим оборудованием проверяют! Мешочки с порохом на весах с гирьками взвешивают, и ядра в руках вертят.
Кричат! Смеются! Аки дети малые, честное слово.
Хотя, может и не офицеры никакие? Уж больно громко себя ведут. Но точно не из простых солдат. Оба в белоснежных одеждах, при блестящих разукрашенных доспехах, а поверх металла — распахнутые халаты чуть ли не в землю. Ну и тюрбаны, куда же без них? И не простых цветов, как у большинства, а фиолетовые! Старый ополченец за всю свою жизнь всего-то пару раз этот цвет видел! Да и как краситель добывать — только самим пустынникам и было известно.
Эх, пристрелить бы одного такого командира! Да вряд ли попасть получится. Сколько до них? Шагов двести, наверное…
Скоро в лагере врага началась всеобщая трапеза. Беспечность оставалась на прежнем уровне. Кажется, никто даже по сторонам не смотрел.
После еды большинство воинов разлеглись на сочной травке. Воздухоплаватели и вовсе попрятались по своим корытам. Всё никак не успокаивались только офицеры. Снова вернулись к своим игрушкам.
Будь этот навес поближе к краю лагеря и не торчи там эти двое — можно было бы попробовать подползти.
Если к ночи ничего не изменится — точно поползёт! Хотя, по темени можно будет и во весь рост рискнуть.
Увы!
После ужина неприятель таки взялся за голову. Старшие провели своеобразный развод дежурных смен. Появился караул около навеса с пушками и ещё пять постов по периметру территории. Все при ружьях!
Ещё час спустя Свет в небесах померк. Наступила ночь. А вместе с тем — пошатнулся порядок в лагере. Дед рассмотрел в руках пустынников кожаные бурдюки. Тут и там зазвучал смех. Вскоре раздавались и первые пьяные возгласы…
Лишь когда гомон стал стихать, ополченец решился выползти из леса. Панцирь оставил под кустом, а лицо и ладони натёр о стёганку. Как же хорошо, что краску для неё делали на основе сажи!
Так, метр за метром, сержант продвигался к цели.
Он хорошо запомнил расположение постов. Да и на фоне костров можно было сориентироваться.
Ползти следовало аккуратно. Чтобы ни одна сухая травинка не зашуршала. Ведь ночью любой звук кажется много крат сильнее. Провал был недопустим. Слишком далеко зашёл ополченец, и слишком много могло зависеть от его успеха.
Чтобы подобраться к навесу с пушками и порохом на пятьдесят шагов, Деду потребовалось больше часа. Но всё в пустую! Охранение не спало! А точнее — бодрствовало и честно несло службу. Даже если они не успеют отреагировать на искры и загоревшуюся стрелу, то почти наверняка успеют погасить её, когда она прилетит. К сожалению, надеяться на моментальный взрыв не приходилось. Лук не настолько мощный, чтобы пробить стенку бочонка. Да и попади в него ещё!
Понаблюдав и поразмыслив ещё немного, Дед пополз к самому краю острова. Уж слишком призывно маячили во тьме силуэты судов и шуршали на ветру сложенные баллоны. Только вот выбираться потом придётся тяжело. Считай, что из тыла вражеских позиций.
Ну и ничего…
Не страшно, если сам сгинет. В сравнении с принесённой пользой — это допустимая потеря.
Под конец экзекуции, Венга начала приходить в себя. Кружку крепкого чая держала в руках сама, да и взгляд стал осмысленным. По крайней мере — появилась реакция на происходящее вокруг. Она даже попыталась сопротивляться, когда Макс приступил к компрессам.
Мокрая тряпка прямо поверх рубашки, словно пробудила девушку от дремоты. Ещё бы не пробудиться, когда по спине в штаны холодная вода затекает!
Раз за разом обновляя тряпку, подруге приходилось напоминать про отвар. Всё, как говорил Кеншин — «обильное тёплое питьё».
Обильное, это вообще сколько? Чашка Даджоя вроде не маленькая. Хватит ли?
Когда с чаем было почти покончено, Венга начала отключаться. Да так внезапно, что чуть не завалилась в таз с водой. Прикинув одно к другому, парень решил хотя бы довести её до комнаты. В самом деле, не здесь же ей спать?
Поставить бессознательное тело на ноги не вышло. Пришлось брать на руки. Поднимаясь по ступеням на второй этаж, Макс думал не о том, как бы ему не упасть, а о том, что впервые в жизни держит на руках женщину. И не просто держит, а несёт её к кровати!
От неуместной мысли стало неловко идти.
Ещё больше тесноты в штанах добавило и другое соображение. Подругу нужно было избавить от мокрой одежды!
Макс вздохнул. Непонятно только, то ли тяжело, то ли сладостно…
Однако, наглеть не стал. Уже в комнате он накинул на Венгу одеяло, прежде чем взяться за пуговицы рубашки.
Как ни странно, разобраться со стёганными брюками оказалось проще. Они очень легко стянулись за штанины, так что подглядывать не пришлось.
Ну вот и все дела. Осталось только на боку её зафиксировать, чтобы не захлебнулась, если чай обратной пойдёт.
Справившись, юноша уже собирался усесться на стул возле кровати, и, наконец, позволил себе расслабиться. Неплохо бы и самому доспехи снять, но мало ли что может случиться? Как никак — война. У пустынников был целый день, чтобы успеть дойти до лесов вокруг столицы. А теперь ещё и ночь на носу. Вдруг попытаются по темноте к окопам подобраться и прорвутся в город?
Стоило об этом подумать, как в тот же миг Свет померк. На Архипелаг опустилась ночь.
— Бездна… — прошипел Макс. Он понятия не имел, где в комнате наёмницы находится светильник и есть ли он вообще. А искать на ощупь — дурная затея. Быстрее и надёжнее будет на кухню сбегать. Там и огонь ещё должен гореть.
Вернувшись с горящей лучиной, обвёл помещение взглядом. Лампадка обнаружилась на столе. Фитиль никак не хотел загораться и его пришлось немного подтянуть. Наконец он занялся и комнату осветил маленький дрожащий огонёк.
Макс хотел было вернуться к девушке, но замер. Его внимание привлекли другие предметы, лежащие на столе: гладкие разноцветные камушки, пёстрые перья, несколько угольков, мелки… И ещё невесть какой придорожный мусор. Отдельно лежал целый ворох высушенных листьев и свёрток, который Венга купила ещё в Стиллролле. Вроде бы, это тот самый травяной сбор от болей и нервов. Или как там аптекарь говорил…
Неужели она тоже в травничестве разбирается? Хм… Но зачем остальное?
Колдовство?
Да нет, глупости! Кеншин однажды целую лекцию прочитал на тему всяких необъяснимых явлений. Никакой магии не существует. Но к чему тогда весь этот хлам?
Юноша обернулся к кровати и уставился на подругу, словно она могла ответить. Нахмурился…
Непонятно. Не дышит, что ли?
Ещё и огонёк на фитиле подрагивал, порождая неверные тени. Пришлось подойти ближе, а затем и склониться к самому лицу.