Блэксмит не стал вдаваться в подробности и лишь махнул рукой, обозначая тем самым, что он думает о проблемах варваров. Братья родных сестёр валяют, вот и все их беды. Про знания дикарей о медицине и земледелии говорить не приходилось. Да и с животными всё просто объяснялось — дикого зверя перебели, а домашнюю скотину держать лень. Ну или тоже мозгов не хватает.
Что примечательно, ни жёсткие эпитеты по отношению к варварам, ни планы по насильственному захвату плоскости, он не стеснялся называть своими именами. И зря, что сами зачинщики — под боком сидели. Но, похоже, сержант особо не переживал.
После похода, поголовье дикарей сильно сократится, а через пару поколений они растворятся в цивилизованном народе. Так что и не вспомнит никто. Летописи то они не ведут. Только присные шаманы что-то там малюют на шкурах, зарубки на костях делают да узелки какие-то вяжут.
Затем настал черёд Бати рассказывать о творящемся на внутренних орбитах. От слова к слову, лицо Блэксмита то Светлело, то мрачнело.
С одной стороны, и правда, чего бы не порадоваться? Ведь если капитан Серж не лгал — мужчин на плоскости почти не осталось и кровопролития удастся избежать. Только бабы и детвора. Как раз будет на что переключить внимание варваров, и на что разрядить их несокрушимый темперамент.
Да и прокормиться не проблемой будет. Ведь чего стоит один только Шварцштайн, с его бесчисленными пахотами? А главное — сколько там должно быть женщин⁈
Про самую натуральную цитадель из неприступных стен и про диктат церкви, Батя благоразумно смолчал. Собственно, как и про то, что население огромной твердыни выстояло против вторжения бедуинов.
Остальные наёмники отнеслись к хитрости неоднозначно. Это же сколько там народу поляжет⁈
Но ведь кто поляжет? По большей части гибнуть будут именно дикие племена. Никто не питал иллюзий по поводу их искушённости в осадном искусстве. Хотя и милиции метрополии достанется. А может и фанатикам перепадёт. Но это вряд ли. Церковь своих прихлебателей в первые линии точно ставить не будет.
Короче, в любом случае, Блэксмиту хуже не будет, если сам переживёт. Лишь бы Светопоклонники потом карательную экспедицию не снарядили.
— Ладно, родной, рад за вас всех… — Батя тяжело вздохнул, — Но чёрное знамя прошу отдать и больше не пользовать.
— С чего вдруг⁈
— С того, шо это штандарт нашего подразделения. И сторонним под ним выступать не положено. Всё честь по чести.
Сержант потёр подбородок, думая над услышанным.
По всей видимости, ему и самому нравился такой лаконичный флаг. Да и за прошлогоднюю битву под ним — наверняка получил награду. Притвориться, что согласен, отдать и потом новый сделать — не проблема. Но тогда в авторитете перед дикарями утратит. Как ни как, а сам к пришельцам обниматься бросался и в гости звал. Обман — недопустим.
Блэксмит, как ему самому показалось, нашёл выход:
— Господин Серж, сэр, мы честные люди и ваше знамя не опорочим. Готов поклясться на крови.
Увы, не угадал. Ещё и ошибку допустил, признавая, что флаг ему не принадлежит.
У командира наёмников были совсем иные мотивы, чтобы требовать отдать свой символ. Да и понятие порока у варваров было таково, что смутило бы любого даже самого прогнившего и распутного человека.
Про клятву — это он тоже зря. Сам себе свинью подложил.
Кому попало такие предложения не делают. Да ещё и уважительным тоном! Шутка ли⁈ Уж это, присутствующие дикари понимали на уровне инстинктов. Так что, грех не воспользоваться…
— Блэксмит! — строго прикрикнул Батя, словно собирался отчитывать мальчишку за хулиганский проступок. — Я запрещаю тебе и твоему походу пользоваться МОИМ знаменем!
Обозначая принадлежность, наёмник специально надавил. Не послушаться в такой ситуации — считай, что украсть! А воровство — есть преступление в любых племенах и народах. И за него не хвалят.
Однако, и право сильного никто не отменял. Тем более — у дикарей.
— Отказываюсь! — констатировал Блэксмит и припечатал своё слово, громко поставив кружку на камень у очага. Мол, попробуй отбери. Но как бы уверен он ни был, а последнюю ошибку таки совершил. Добавил значительно более мягким тоном:
— При всём моём к Вам уважении, сэр.
Старый лис усмехнулся на такое замечание:
— Не знаешь ты никакого уважения, раз чужой флаг берёшь и под ним сражаешься.
Батя тоже стукнул тарой о булыжник, обозначая тем самым конец разговора. Уже поднимаясь и разворачиваясь к выходу, он выдвинул ультиматум:
— Если ты своих друзей и правда уважаешь, если не вор, то к завтрашнему утру, шоб чёрного знамени тут не было. Своё придумывайте и пользуйте.
Разговор был окончен. Наёмники покидали шатёр в тяжёлой тишине. После всего выказанного уважения, удара в спину не опасались. Как и преследования, когда уходили из охотничьего лагеря.
Уже на обратном пути Кеншин поравнялся с Батей:
— Блэксмит прекрасно знает, что мы — наёмники. Будь он чуть сообразительнее и обязательно ткнул бы тебя носом в этот факт. Это я к твоим словам про сражения под чужими знамёнами.
— Слово было сказано. — старый пожал плечами. — Не будет же уважаемый в своих кругах человек нас догонять и просить второй шанс шобы объясниться?
— А мне понравилось. Хоть прям сейчас в любой университет, преподавать дипломатию и риторику. — Даджой поделился своим мнением из-за спин товарищей.
К беседе старших присоединился и Макс:
— Объясните пожалуйста, что плохого в том, что они под нашим цветом до церковников доберутся? Плохо что ли, что кардинал будет думать, что с нами воюет? Я же правильно понял, что рано или поздно будет столкновение дикарей с силами метрополии?
— Правильно то правильно, но не для нас. — Батя облизнул усы, не смотря на мороз, и взялся за подробные объяснения:
— У фанатиков голуби есть. И они не преминут возможностью разослать их во все стороны, с рассказом о варварской армии под чёрным флагом. Трупы жрут, малолеток насилуют, законы не признают… Вот это вот всё будут о нас талдычить на всех серединных плоскостях. Не ровен час — гонения почнутся. А нам оно надо? Да и репутация карателей бедуинов у нас уже кое-какая есть. Жалко херить, шоб она в бездну провалилась. Вот потому, Блэксмит и должен знамя спрятать.
Оптимизм внезапно не разделил Кеншин:
— Не послушается он.
— Как не послушается, если утром проснётся, а флага уже нет? Не признавать же такой позор, шо из-под носа спёрли⁈ — Батя хитро прищурился и ничего хорошего этот прищур не предвещал. — Так шо енто… Видишь во-о-н те кустики заснеженные? Как мимо пройдём, вы с Максом там останетесь. В халаты свои маскировочные полезайте и ждите ночи. А когда Свет погаснет — вертайтесь в бивак варваров и помогите уважаемому Блэксмиту нас послушаться. Не слышу, Кен!
— Слушаюсь, есть! — после тяжёлого вздоха рапортовал степняк.
Глава 20
Завладеть чёрным знаменем оказалось проще, чем отобрать хлопушку у ребёнка в Шварцштайне. Ведь малышню пришлось ещё и немного припугнуть…
Как и днём, ночью не соблюдались никакие меры предосторожности. Ни тебе часовых, ни патрулей, ни хотя бы факелов вдоль периметра лагеря. Об освещении внутренней площади, можно было даже не волноваться.
То, что после возвращения охотников, стало значительно больше народу — нисколько не улучшало общую безопасность. Из каждого шатра доносились громкие разговоры, песни и другие звуки жизнедеятельности обитателей.
Заход в бивак вообще осуществляли мимо палатки, в которой яростно совокуплялась какая-то страстная пара. Кеншин очень просто объяснил свой выбор пути: у любого человека психика устроена так, что он просто старается не смотреть в сторону чего-то, на что смотреть в обычных условиях не положено.