Ее «орлы» резали «москальские» госпиталя, убивали после долгих мучений и пыток попавших в их руки советских партизан, а после — возмущались, почему их москали так плохо спасали.
Отдельного разговора заслуживает тезис о якобы имевшем место бездействии Красной Армии.
Коль скоро труды отечественных историков и воспоминания советских полководцев не убеждают сторонников теории о «бездействии Красной Армии» в августе—октябре 1944 года в Польше, посмотрим, что по этому поводу писали сами немцы.
СОВЕТСКОЕ «БЕЗДЕЙСТВИЕ» С ГЕРМАНСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Генерал- инспектор танковых войск Германии Гейнц Гудериан вспоминал об ожесточенных боях на Висле:
«25 июля 1944 г. попытка 16–го танкового корпуса русских переправиться через Вислу по железнодорожному мосту у Демблина провалилась. Потери противника составили 30 танков. Мост удалось своевременно взорвать. Другие части бронетанковых войск русских были задержаны севернее Варшавы. У нас, немцев, в то время создалось впечатление, что наша оборона заставила противника приостановить наступление…
Под Магнушевом на Висле противнику также удалось создать предмостное укрепление. Войска, форсировавшие Вислу на этом участке, имели задачу продвигаться вдоль берега на Варшаву, однако были остановлены на р. Пилица.
Тем не менее 8 августа у командования 9–й немецкой армии создалось впечатление, что попытка русских захватить Варшаву внезапным ударом с хода разбилась о стойкость немецкой обороны… Штаб армии доложил, что за период с 26 июля по 8 августа 1944 г…части армии подбили 337 танков и взяли следующие трофеи: 70 орудий, 80 противотанковых пушек, 27 минометов и 116 пулеметов».[84]
Возникает вопрос: что делали экипажи упомянутых 337 советских танков — горели в боях или «позорно бездействовали»? 337 подбитых танков — это результат ожесточенных боев или бездействия?
Генерал фон Меллентин о боях на Висле летом 1944 года знал не понаслышке. Сам в них участвовал. Вот что он о них написал:
«2 августа поляки начали восстание и захватили большую часть Варшавы. Помимо всего этого, войска маршала Конева на широком фронте вышли на Вислу и грозили вбить клин между 1–й и 4–й танковыми армиями.
Такова была общая обстановка, когда генерал Бальк и я прибыли в 4–ю танковую армию, пытавшуюся в то время создать оборонительный рубеж в большой излучине Вислы около места ее слияния с рекой Сан. Крупные силы русских уже переправились через Вислу под Баранувом и грозили смять нашу оборону ударом с юга на север. Наш 56–й корпус удерживал фронт от города Солец до реки Пилица. На этом участке русские уже создали два плацдарма — у Козенице и около Ивангорода. От Солеца линия фронта нашего 42–го корпуса шла на западном направлении к Островцу. Правый фланг этого корпуса был открытым, и 3–й танковый корпус спешно подтягивался, чтобы примкнуть к нему. Южнее Вислы в районе Кракова выгружалась 17–я армия, имеющая задачу прикрыть разрыв между 1–й и 4–й танковыми армиями. В это время 24–я танковая дивизия сдерживала наступление русских на левом берегу реки Сан западнее Перемышля.
Обстановка в районе Баранува была особенно критической в период с 5 по 9 августа. 42–й корпус испытывал сильное давление крупных танковых частей русских, но, к счастью, это было одно из лучших наших соединений, имевшее исключительно способных командиров. Оборона была эшелонирована в глубину, а из личного состава тыловых служб были созданы группы истребителей танков для борьбы с танками русских в случае их прорыва. В то время когда 42–й корпус вел оборонительные бои, Бальк направил 3–й танковый корпус против левого фланга русских. Во время этого удара 3–му корпусу удалось остановить наступление русских и продвинуться на значительное расстояние. В это время подошел 48–й танковый корпус, и с его помощью мы смогли значительно уменьшить размеры плацдарма русских у Баранува. Гудериан пишет: «Только благодаря неисчерпаемой энергии и умелому руководству генерала Балька удалось в этом районе предотвратить катастрофу».
Когда стало ясно, что полностью ликвидировать плацдарм у Баранува не представляется возможным — я уже подчеркивал ту быстроту, с которой русские могут сделать любой плацдарм неприступным, — Бальк решил уничтожить два плацдарма в полосе 56–го корпуса. Для этой цели он решил создать подавляющее превосходство в технике, но использовать минимальное количество живой силы. Для удара по плацдарму у Козенице, удерживаемому двумя—тремя русскими дивизиями, мы использовали только шесть батальонов, зато мы обеспечили их поддержку 120 самоходными орудиями, артиллерией двух дивизий, сдерживающих русских в районе плацдарма, многочисленными батареями 42–го корпуса и всей артиллерией трех танковых дивизий. Кроме того, мы подтянули две минометные бригады. Сосредоточение артиллерии 42–го корпуса было особенно смелым маневром, ибо на каждой огневой позиции наших батарей у Баранува было оставлено только одно орудие. На участок под Козенице артиллерия была переброшена ночью и возвращена на свои позиции немедленно после проведения артиллерийской подготовки.
Артиллерийская подготовка была короткой, но очень интенсивной. Штурмовые орудия использовались массированно, и этот шквал огня сломил сопротивление русских, несмотря на большое мужество, проявленное отдельными солдатами и целыми подразделениями. Тем временем общее положение в Польше значительно улучшилось. Восстание в Варшаве сперва казалось очень опасным, но обстановка разрядилась после того, как русским не удалось прорваться для соединения с восставшими поляками. По мнению командования 9–й армии, которая вела там бои, у русских кончились запасы горючего и боеприпасов, и поэтому они не смогли прорвать нашей обороны».[85]
И Меллентин туда же. Пишет почему—то об ожесточенных боях, о катастрофе, которую удалось предотвратить, о большом мужестве «отдельных солдат и целых подразделений». Попробуем представить себе позиции советских войск под Козенице под шквалом вражеского огня в то время, когда кончаются боеприпасы и горючее, и давайте «обличим» советских солдат и офицеров за бездействие. Или сочтем такие рассуждения не только кощунственным, но и невежественным бредом?
Но, может быть, Гудериан сговорился с Меллентином и они вместе записались в сталинские пропагандисты? А что по этому поводу сказано в «Истории Второй мировой войны» генерала Курта Типпельскирха? И он бездействия тоже не заметил:
«Когда армии Рокоссовского, казалось, неудержимо продвигались к польской столице, польское подпольное движение сочло, что час восстания пробил. Не обошлось, конечно, и без подстрекательства со стороны англичан. Ведь призывать к восстанию население столиц, освобождение которых приближалось, стало со времени освобождения Рима и позднее Парижа их обычаем.
Восстание вспыхнуло 1 августа, когда сила русского удара уже иссякла и русские отказались от намерения овладеть польской столицей с хода… В начале сентября немецкое командование предложило восставшим начать переговоры о сдаче на довольно выгодных для них условиях. Руководивший восстанием польский генерал Бур—Комаровский отклонил это предложение, так как он, вероятно, знал о предстоявшем вскоре новом наступлении русских на Варшаву и об участии в нем польских частей. В результате наступления предмостное укрепление немцев на восточном берегу Вислы к 18 сентября было ликвидировано. Предместье Варшавы — Прагу пришлось эвакуировать, мосты через реку были взорваны. В тот же день над городом появились 120 четырехмоторных американских бомбардировщиков, сбросивших снаряжение, боеприпасы и продовольствие для поляков, энтузиазм которых, однако, уменьшился после того, как обнаружилось, что большая часть этих грузов попала в руки немцев и что, кроме того, сбито значительное число самолетов. Восставшие окончательно пали духом, когда немецкой 9–й армии в последующие дни удалось в самом начале отбить предпринятые освободителями на широком фронте попытки преодолеть реку. Немецкая оборона на Висле окрепла, и в городе были продолжены мероприятия по очищению его от повстанцев. После двухмесячной борьбы поляки сдались…».[86]
85
Меллентин Ф.В. Танковые сражения 1939–1945 гг.: Боевое применение танков во Второй мировой войне. М.: ИЛ, 1957. С. 240–241.