Когда начальник Генерального штаба вооруженных сил маршал Бадольо спросил, проинформирована ли о предполагаемой операции Германия, по отношению к которой как к союзнику все же имеются обязательства, Муссолини резко ответил: «А нас проинформировали об операции в Норвегии? Нас спросили перед тем, как начали наступление на Западе? Действовали так, как будто мы и не существуем. Теперь я плачу той же монетой».
Мнение своих военных советников, изложенное ими еще накануне, он считал, видимо, не заслуживающим внимания. Дело в том, что Муссолини получил от министра иностранных дел Чиано, который рассматривал Албанию, управляемую его министерством, как свою вотчину и был главным инициатором нападения на Грецию, успокоительные вести о предположительной реакции греков. Чиано сообщал, что ему удалось за крупные суммы денег привлечь к защите интересов Италии ряд видных деятелей, часть из которых даже входит в состав правительства. По его словам, в Греции только немногочисленная группа людей, представляющая собой состоятельную верхушку, склоняется на сторону Англии; основная же масса населения является политически нейтральной и скорее отрицательно относится к режиму Метаксаса. Кроме того, есть свои люди в греческой армии в Эпире, которая не будет воевать, а албанские части и партизаны в ходе наступления итальянской армии поднимут восстание среди родственного им населения Эпира.
В конце совещания был назначен день наступления. Первоначально его планировали начать 26 октября, но позднее, ввиду неблагоприятной погоды, отложили на 28 октября. Гитлеру Муссолини написал письмо, в котором, однако, лишь очень неопределенными намеками говорил о греческих провокациях, которых он якобы больше не может допустить. Фюрер поспешил 28 октября во Флоренцию. Муссолини поставил его перед свершившимся фактом, а Гитлеру пришлось делать хорошую мину при плохой игре.
Меньше чем за месяц до этого Муссолини уверял германского министра иностранных дел, что в настоящий момент главной своей задачей он считает войну против Англии, поэтому не будет предпринимать никаких действий против Югославии и Греции, а лишь намеревается осуществить захват Египта.
Рано утром 28 октября итальянский посол в Афинах вручил представителю греческого правительства ноту, которая исключала всякие переговоры. Греции не совсем безосновательно был брошен упрек в том, что ее поведение находится в противоречии с ее обязательством соблюдать нейтралитет. Английский флот якобы неоднократно использовал греческие территориальные воды, а английские самолеты получали все необходимое на греческих аэродромах. Далее в ноте указывалось, что греческие власти якобы попустительствовали деятельности английской разведки. Многочисленные протесты Италии остались без внимания.
В Албании Греция инспирировала волнения и без должного уважения относилась к власти Италии в этой стране. По этим причинам Италия вынуждена требовать в качестве гарантии, необходимой для лучшего сохранения греческого нейтралитета, предоставления ей стратегических опорных пунктов, в которых должны постоянно находиться итальянские гарнизоны.
«В том случае, если эти условия не будут приняты, Италия будет вынуждена осуществить их насильственно и для этой цели с 6 часов примет военные меры».[5]
28 октября 1940 года правительство Муссолини объявило войну Греции. Против Греции была направлена с территории Албании, оккупированной Италией в 1939 году, 9–я итальянская армия под командованием генерала Висконти Праска. Итальянское командование, уверенное в быстром разгроме греческой армии, развернуло наступление на Касторию и Флорину, планируя захватить Эпир, затем оккупировать всю Грецию. Однако греческая армия оказала упорное сопротивление и 14 ноября остановила итальянское наступление, а затем перешла в контрнаступление. 21 ноября греческие войска, преследуя отступавшего противника, вступили на территорию Албании. Несмотря на превосходство сил противника, греческие войска продвинулись на албанскую территорию от 25 до 60 км, после чего борьба приняла позиционный характер.
И здесь незадачливый итальянский союзник нуждался в немецкой помощи. Первоначально Гитлер вовсе не собирался превращать Балканский полуостров в арену боевых действий. Слишком важны были для Германии поставки оттуда сельскохозяйственной продукции. Но после того, как на помощь успешно воюющим с итальянцами грекам начали прибывать английские войска, ситуация изменилась. Гитлера чрезвычайно взволновала перспектива возможных английских бомбардировок нефтепромыслов Румынии. Без румынской нефти он не представлял дальнейшее ведение войны.
Решающим шагом к подготовке наступления на Грецию, запланированного на весну 1941 года, была директива № 20 от 13 декабря 1940 года, носившая кодовое наименование «Марита». Предполагалось, что, создав группировку в Болгарии, немцы, наступая с территории этой страны, захватят северное побережье Эгейского моря, а если потребуется — и всю материковую часть Греции.
После того, как в результате переворота в Югославии к власти пришло проанглийское правительство, было решено расширить масштаб операции и вместе с Грецией оккупировать «заодно» и Югославию. Но молниеносный разгром югославской и греческой армий вместе с находившимися в Греции британскими частями в конечном итоге был чреват для Германии очень неприятными последствиями. Прежде всего, пришлось сдвигать сроки начала операции «Барбаросса» с мая на конец июня. А затем, когда и в Югославии, и в Греции началось мощное партизанское движение, потребовалось постоянно держать в этих странах несколько десятков дивизий, которые несли достаточно серьезные потери.
Вдобавок к Северной Африке греческая авантюра Муссолини фактически втянула Германию в изнурительную антипартизанскую войну, постоянно требовавшую подпитки людскими и материальными ресурсами. В сущности, правительства держав антигитлеровской коалиции должны быть благодарны итальянскому дуче, невольно распылявшему военную мощь Германии.
ВОЙНА НА ВОСТОКЕ
10 июля 1941 года три дивизии итальянского экспедиционного корпуса начали свое движение: 225 эшелонов через всю Европу везли на Восток 62 тысячи итальянцев — 2900 офицеров и 59 тысяч рядовых. Но первые же бои выявили их слабую боеспособность. Вот как К.И. Провалов, командир 383–й шахтерской стрелковой дивизии, вспоминал о разгроме итальянских кавалеристов в 1941 году:
«Дивизия была укомплектована прекрасным личным составом, до конца преданным нашей партии и правительству. И это позволило в короткий срок сколотить дивизию, подготовить каждое подразделение, часть и в целом соединение к любому виду боя и в любое время. Сплоченная, сильная моральным духом и боевым мастерством, дивизия могла вести любой вид боя и при любой сложившейся обстановке. Наш первый крупный бой — с итальянским кавалерийским корпусом… Противник, очевидно, хотел подействовать на психику наших красноармейцев и командиров и поэтому после небольшой разведки лавиной пошел в атаку, даже не учитывая невыгодный для него рельеф местности.