«Мы это тоже поняли», — подтвердил дроу.
«Я все равно собирался расстаться с Корином Сулезом», — сказал Яраскрик.
Это означало, что иллитид — а эти существа считались самыми дотошными на свете — полагал, что узнал о перчатке и мече все, что только возможно.
«Человек по имени Артемис Энтрери прибрал к рукам и перчатку, и Коготь Шарона», — сказал дроу.
«Само собой, это и было его целью, — ответил иллитид. — Он боится тебя, и правильно делает. У тебя сильная воля, Киммуриэль из Дома Облодра».
Дроу снова поклонился.
«Меч по имени Коготь Шарона следует уважать, а еще больше — перчатку, которую его владелец носит на правой руке. С их помощью он может обратить против тебя твою же силу, если не будешь осторожен».
Киммуриэль заверил его, что за Артемисом Энтрери и его опасным оружием будут наблюдать неусыпно.
«А ты больше не будешь следить за этими предметами?» — спросил он иллитида.
«Наверное, нет».
«А может, Бреган Д'эрт найдет для тебя возможность проявить твой выдающийся талант?» — предложил дроу.
Он думал, будет нетрудно уговорить Джарлакса все устроить. В Подземье темные эльфы нередко заключали соглашения с иллитидами.
Яраскрик умолк на долгое время, и умный дроу понял, что это значит.
— У тебя есть предложение получше? — усмехнувшись, спросил он вслух.
«Мне лучше оставаться в стороне, и никто из Бреган Д'эрт, кроме Киммуриэля Облодры, не будет знать обо мне», — веско заявил Яраскрик.
Киммуриэль сначала не понял и решил, было, что Яраскрик опасается, что банда станет на сторону Энтрери, если между ним и иллитидом вдруг назреет противостояние, и стал, было разуверять его, но проницатель разума передал ему необычайно четкий образ хрустальной башни, сверкающей над кронами пальм оазиса Даллабад.
— Башня? — вслух спросил Киммуриэль. — Но ведь она всего лишь порождение Креншинибона.
«Креншинибон», — повторил иллитид, и дроу ощутил в одном этом слове волнение и величайшее почтение.
«Это вещь, — пояснил дроу. — Новая игрушка Джарлакса».
«Неверно, — последовал ответ Яраскрика. — Он нечто гораздо большее, как ты и сам начал подозревать».
Киммуриэль сощурил горевшие красным огнем глаза, сосредоточенно внимая мыслям иллитида и чувствуя, что получит подтверждение своим и Рай'ги опасениям,
«Я не могу проникнуть в мысли Джарлакса, — продолжал иллитид. — У него есть защита».
«Да, повязка. Она преграждает доступ к его разуму чародеям, жрецам и псионикам».
«Но против Креншинибона эта жалкая вещица бессильна», — пояснил Яраскрик.
«Откуда ты знаешь о нем?»
«Моему народу Креншинибон известен давно, кристалл очень древний, и мы не раз сталкивались с ним, — стал рассказывать Яраскрик. — Хрустальный осколок презирает мой народ за то, что мы неподвластны ему. Наш великий народ — единственный, кто владеет необходимой ментальной практикой, способной пресечь его неутолимое стремление к абсолютной власти. И ты тоже, Киммуриэль, легко можешь выйти из сферы влияния Креншинибона».
Дроу некоторое время обдумывал его слова и решил, что Яраскрик хотел сказать, что только псионики способны противостоять проникновению хрустального осколка в их разум, ведь повязка Джарлакса была созданием магии, а не псионической силы.
«Сначала Креншинибон наносит удар по эго, — объяснил иллитид. — Суля величие, власть и богатство, он вербует себе рабов»,
«У него с дроу много общего», — заметил Киммуриэль.
Проницатель разума разразился противным бульканьем.
«Чем более честолюбив владелец, тем проще завладеть им».
«А что, если владелец честолюбив, но при этом очень расчетлив и осторожен?» — спросил Киммуриэль. Джарлакс, по крайней мере, прежде, никогда не позволял честолюбию взять верх над здравым смыслом — Киммуриэль и Рай'ги лишь недавно стали сомневаться в разумности решений главаря.
«Кое-кто из низших созданий тоже может противостоять его зову, — признал иллитид. Под низшими, как понял Киммуриэль, он подразумевал всех, кто не иллитид или, по меньшей мере, не псионик. — У Креншинибона почти нет власти над благородными людьми, добрыми жрецами, справедливыми правителями и честными крестьянами, зато любой из этих ничтожеств — в том числе и дроу, верно? — кто стремится к власти и подвластен разрушительным страстям, неизбежно подпадет под власть Креншинибона».