Джарлакс все это мысленно передал Креншинибону и повторил свои приказ остановиться во имя блага всей банды, утаивая, правда, что просто не хотел убивать без необходимости.
Однако энергия все нагнеталась и нагнеталась.
— Хватит! — вслух сказал он. — Больше не надо!
— Что случилось, командир? — послышался голос Рай’ги, и в комнату вошли неразлучные чародей и псионик.
Войдя, они увидели, что Джарлакс гневно смотрит в зеркало.
А в следующее мгновение зеркальная поверхность вспыхнула нестерпимым блеском. Для чувствительных глаз дроу вспышка оказалась весьма болезненной. Из шпиля башни вырвался сноп белого света, пронесся через пески и объял всадника и лошадь белым пламенем.
Все было кончено в один миг, и на песке остались лежать только обугленные кости.
Джарлакс зажмурился и стиснул зубы, чтобы не закричать.
— Да-а, вот это зрелище, — задумчиво протянул Киммуриэль.
— Пятнадцать человек перешли на нашу сторону, а пятеро, похоже, мертвы, — сообщил Рай'ги. — Полная победа.
У Джарлакса были некоторые сомнения, но он оставил их при себе и спокойно поглядел на приближенных.
— Креншинибон определит, кто из них больше всего поддается внушению, — объявил он. — Такие вернутся обратно в гильдии и там объяснят, почему потерпели поражение. Оставшихся допросят, и мы узнаем все о противнике, который так интересуется нами.
Рай’ги и Киммуриэль переглянулись, и Джарлакс понял, что они успели заметить его замешательство. Какие они могут сделать выводы, он не знал, но все же ему было неприятно.
— Энтрери в Калимпорте? — спросил он.
— Во дворце Басадони, — ответил Киммуриэль.
— Нам всем тоже надо бы туда вернуться, — решил главарь. — Допросим наших гостей и передадим их Адании. Оставьте здесь Бергиньона с небольшим отрядом наблюдать, как идут дела.
Парочка снова переглянулась, но оба промолчали, затем поклонились и вышли.
Джарлакс остался, рассматривая в зеркале черные кости.
«Так было нужно, — вкрадчиво вклинился в его разум голос Креншинибона. — Если бы он сбежал, сюда прислали бы других лазутчиков, более крепких. Мы еще не готовы к этому».
Джарлакс прекрасно знал, что осколок лжет. Креншинибону нечего было бояться ни лазутчиков, ни целого войска. Кристалл всегда был так надменен и уверен в своем превосходстве. «Интересно, — думал Джарлакс, — скольких он может держать в подчинении? Сотни? Тысячи? Миллионы?»
В его мысли проникли образы ненасытного властолюбия Креншинибона, пытавшегося «ответить» на его вопросы: кристалл жаждал власти не только в подпольном мире Калимпорта, не только над всем городом, но и над всем миром.
Джарлакс надвинул на глаз защитную повязку и собрал всю силу воли, чтобы не дать кристаллу проникнуть в его размышления. Он понял, что Креншинибон убил беглеца вовсе не потому, что опасался какого-то возмездия. И не потому, что не согласился с доводами Джарлакса.
Хрустальный осколок убил несчастного, потому что главарь приказал этого не делать, попытался диктовать свою волю.
Креншинибон не мог это спустить.
Джарлакс в жизни никому не подчинялся, даже Матерям Домов, оттого эта догадка была ему так неприятна.
— Теперь под нашим началом новые союзники, мы стали сильнее, — язвительно заметил Рай'ги, оказавшись наедине с Киммуриэлем и Бергиньоном.
— Да, наши ряды ширятся, — согласился молодой Бэнр, — но и угроза быть обнаруженными тоже растет.
— И обманутыми, — добавил Киммуриэль. — Мы же видели, что один из лазутчиков сначала поддался внушению игрушки Джарлакса. А потом как будто стряхнул его, когда началась драка. Значит, власть кристалла неполна и непрочна. Чем больше мы заполучаем солдат, не сознающих, что они завербованы, тем больше опасность восстания. Конечно, вероятность того, что они освободятся от наваждения, сбегут и причинят нам серьезный вред, невелика — в конце концов, они всего лишь люди, — но хватит и одного, который сбежит и расскажет, кто на самом деле управляет гильдией Басадони и Даллабадом.
— А мы уже поняли, что будет, если Бреган Д'эрт обнаружат, — зловеще добавил Рай'ги. — Этот отряд прибыл в Даллабад специально, чтобы выяснить, кто стоит за всеми последними событиями. Так что чем больше мы будем расширяться, тем скорее нас вычислят. В тупом стремлении к всё большему могуществу безвестностью придется пожертвовать.
Остальные двое долго молчали. Потом Киммуриэль негромко осведомился: